Скрюченный домишко. Агата Кристи

яд по ошибке.

      – Вы действительно так думаете, мистер Леонидис?

      – Да, по-моему, это вполне допустимое объяснение. Ему, не забывайте, было уже под девяносто, и видел он неважно.

      – И поэтому сумел перелить содержимое пузырька с глазными каплями в пузырек из-под инсулина. Вам действительно это кажется правдоподобным, мистер Леонидис?

      Филип не ответил. Лицо его окончательно превратилось в непроницаемую маску.

      Тавернер продолжал:

      – Пустой пузырек из-под глазных капель мы нашли в мусорном ящике. Никаких отпечатков пальцев, что уже само по себе любопытно. Они должны были быть – вашего отца, либо жены, либо слуги…

      Филип поднял глаза:

      – Слуги? В самом деле, а это не может быть Джонсон?

      – Вы предлагаете Джонсона в качестве преступника? Конечно, у него была благоприятная возможность. Но что касается мотива, то тут дело обстоит совсем не так просто. Отец ваш имел обыкновение выплачивать ему ежегодно премию, и с каждым годом премия возрастала. Ваш отец четко объяснил ему, что делает это взамен суммы, которую иначе оставил бы по завещанию. Сейчас, после семилетней службы, премия достигла уже солидной суммы и возросла бы еще. Так что интересы Джонсона требовали, чтобы ваш отец жил как можно дольше. Более того, они были в прекрасных отношениях, прежний послужной список Джонсона безупречен – квалифицированный преданный камердинер. – Старший инспектор помолчал. – Нет, мы не подозреваем Джонсона.

      Филип ответил невыразительным «понимаю».

      – А теперь, мистер Леонидис, может быть, вы дадите мне подробный отчет о своих передвижениях в день смерти вашего отца?

      – Безусловно, инспектор. Весь тот день я провел в этой комнате, исключая, естественно, время принятия пищи.

      – Виделись ли вы в тот день с отцом?

      – Я зашел к нему, как обычно, поздороваться после завтрака.

      – Вы были с ним наедине?

      – В комнате находилась моя… э-э-э… мачеха.

      – Он вел себя как обычно?

      В тоне Филипа на этот раз просквозила ирония:

      – По-моему, непохоже было, что он предвидел свою смерть от руки убийцы.

      – Часть дома, занимаемая вашим отцом, полностью отделена от этих помещений?

      – Да, попасть туда можно только одним путем – через дверь в холле.

      – Дверь обычно заперта?

      – Нет.

      – И никогда не запирается?

      – Я никогда не видел ее запертой.

      – Любой может передвигаться по дому, переходя из одной части в другую?

      – Конечно. Они были разделены только с точки зрения удобства домашних.

      – Как вы узнали о смерти отца?

      – Мой брат Роджер, занимающий западное крыло верхнего этажа, прибежал с известием, что у отца сердечный приступ, он задыхается, ему явно плохо.

      – И как вы поступили?

      – Я позвонил доктору, чего до меня никто не подумал сделать. Доктора не было, и я попросил передать ему, чтобы он приехал как можно скорее. Затем я поднялся наверх.

      – А дальше?

      – Отец очень плохо