Перед половодьем. Борис Верхоустинский

пальтеца. Скоро это новое занятие всецело поглощает его, он позабывает обо всем в мире, и о маме, и о лампочке, и о потерянной шапке с золотистой надписью.

      Но входит мама, – входит так неожиданно, что пуговка отрывается и катится по полу.

      Худощавая, миловидная. С глазами печальными и бледным лицом. Платье шерстяное – синее, на груди белые кружева, а на черном бархатном воротнике – брошка дутого золота. Пальцы рук длинные, тонкие, – душа покорная и мечтательная.

      Мама встревожена:

      – Ты здесь, Виктор? А я тебя искала-искала… Какой же ты нехороший мальчик!

      И, помолчав, спрашивает:

      – А где твоя шляпа?

      Ну, вот… Так он и знал… Но только он ни за что не скажет, что его шляпу сдул противный ветер.

      – Я… я… подарил ее бедному мальчику!

      – Бедному мальчику?..Зачем врешь? Скажи лучше правду, куда ты дел свою шляпу?

      Но маленький человек находчив:

      – Да! Да… Бедный мальчик отвязал белую лодочку, взял мою шляпу и уехал… И уехал…

      Увы! Сердечко не выдерживает тяжести лжи. Вздернутый носик краснеет от стыда и страдания, а пухлые кулачки работают над привычным делом – утиранием горьких слез:

      – Хм!.. хы!.. хы!.. Шляпа утонула… Хы!.. хы!.. хы!..

      – Как утонула?

      – Хы!.. хы!.. хы!.. Ветер сдул.

      – Так ты был на палубе? – ужасается мать, и маленький человек страдальческим шепотом признается:

      – Бы-ыл…

      – Боже мой! Ты злой, Витя, всегда огорчаешь бедную маму. Опять хочешь заболеть коклюшем?

      Маленький человек два года прожил с матерью в небольшом именьице у бабушки и долгое время хворал. Отец же его, акцизный чиновник, уезжал куда-то в дальнюю командировку. «Вернувшись, он поселился в одном из губернских городов Поволжья и написал письмо жене и первенцу, чтобы приезжали. Но два года – такая гора дней и ночей, что маленький человек уже успел совершенно позабыть, что такое „папа“».

      – Прости меня, я больше не буду.

      – Нехорошо, Витя. Ну, где я тебе теперь достану новую шляпу?

      Однако, мир заключен, и маленький человек это понимает. Слезы высохли, кулачки отработали, а васильковые глаза с жадным любопытством рассматривают бумажный мешочек в руках матери… Наверно, – ох! наверно, – в нем румяные плюшки или какое-нибудь сладкое печенье.

      Так и есть! Маленький человек с аппетитом поглощает свою порцию и тут же, на коричневом диване, блаженно засыпает под плеск волн и убаюкивающее покачивание парохода.

      Тепло ему и мягко.

      Но на палубе беготня и крики. Один бравый матрос упал, пораженный молниеносною холерой, и уже более никогда не подымется.

      Этот матрос – незнакомец маленького человека, недавно несший его на мускулистых руках.

      2

      Пролетела черная смерть, но мальчик беспечно лежит на диване, свернувшись калачиком, и видит золотой, упоительный сон.

      Начинается так: брызжет сноп золотистых лучей, а вдали слышно тихое пение.

      Кто поет?