Перед половодьем. Борис Верхоустинский

и кружатся в необузданных хороводах, радуясь вольной вольности и завываниям осеннего ветра.

      Медленно и важно пробирается среди разнузданных волн белый пароход с двумя угрюмыми трубами. Круглые окна кают – безжизненные глаза, красные лопасти двух колес – могучие лапы, – пароход нем и равнодушен, как судьба. Режет темно-синюю воду гордою грудью и оставляет за собой две глубокие раны на теле реки. Весь он упорство: и спасательные круги, и красные ведра, в строгом порядке развешанные вдоль бортов, и глухое, железное сердце, мерно вздрагивающее где-то в машинном отделении. Только белая, грациозная лодка на носу парохода – как скорбная невеста, украденная злым волшебником из родимого терема.

      А вот и сам он, безжалостный чародей, пленивший речную красавицу. В синеньком драповом пальтеце и с озябшим носом – пуговкой; стоит около капитанской рубки и от холода ежится; черные ленты матросской шапочки печально развеваются по ветру, задевая посиневшее личико ребенка раздвоенными концами. И уже маленький человек собирается заплакать, хотя на черном околышке шапочки красуется золотистая надпись «Виктор», что значит – победитель.

      Вдруг – порыв осеннего ветра: в бок судна – высокие волны, а с маленьким человеком – несчастие. Матросская шапочка срывается с головы, взлетает до крыши капитанской рубки и, несколько раз перевернувшись в воздухе, словно недоумевая, куда ей дальше направиться, стремительно падает за борт, в темно-синюю воду. Хороводы вспененных волн обдают ее брызгами, а осенний ветер трубит гордо и торжественно. Веселая шутка им сыграна – есть что порассказать мудрым елям-монахиням в далеком темном бору.

      Маленький человек сначала столбенеет от неожиданности, а потом, взявшись за белокурую головку обеими руками, разражается безутешными рыданиями:

      – Ой… ой! Ой… ой!

      Какое страдание!

      Ведь, маленький человек так любил эту шапочку, что не променял бы ее ни на бриллиантовую звезду, ни на трон восточного деспота.

      – Ой… ой! Ой… ой!

      Милая золотистая надпись! Милая лента с раздвоенными концами! Было много – и нет ничего. Сокровище на веки утрачено.

      Маленький человек утирает кулачками катящиеся из глаз горькие слезы. Внезапно над его ухом раздается пронзительный свисток. Мальчик с изумлением обертывается и глядит на коренастые трубы, – ему кажется, это они так хрипло свистят, потому что они большие и черные. Вероятно, некий усатый дядя не на шутку разыгрался. Однако, надо проверить. Раз-два… Влезает на скамью, прислоненную к капитанской рубке, и заглядывает через стекло. Так и есть – два дяди, низкий и высокий… Низкий дергает какую-то проволоку, а высокий вертит красивое колесо с медными ручками. Ого! Заметили его и сердито переглянулись… Высокий даже погрозил пальцем. Надо бежать – чего доброго, еще изловят и выбросят в темно-синюю воду, а не то наточат широкие ножи и зарежут, как бабушкина козлика серые волки…

      Мальчик поспешно слезает со скамьи и собирается дать тягу, как вдруг на его плечо ложится широкая ладонь, а грубый голос ласково спрашивает:

      – А где, малыш, твоя матка?

      От дяди разит водкой и табаком, но по тому, как он положил руку на плечо, маленький человек заключает, что дядя добрый:

      – Моя мама внизу… Спит на диванчике. Это не ты свистел?

      – Нет, не я! – отвечает загорелый дядя, – я – матрос, свистят капитаны, помощники и лоцманы. Пойдем, малыш, к матке.

      – Не пойду, я шапку потерял… Мама рассердится.

      – О, черт побери! – негодует дядя. – Твоя матка круглая дурища, – накося, выпустила такого сопляка на палубу… Долго ли до греха в непогодь!

      И дюжими руками берет в охапку маленького человека.

      – А ты меня не зарежешь? – подозрительно осведомляется мальчик.

      Матрос заливается добродушным хохотом:

      – О, черт побери!.. Важнецкая колбаса выйдет… Ха-ха-ха!

      Но маленький человек слышит, как бьется сердце матроса, и не верит ему.

      – Врешь ты… Дай-ка я тебя в щечку поцелую.

      Матрос покорно наклоняет кудлатую голову:

      – От-то вражий сын! Валяй… Экий, брат, ты синеглазый бесенок. Как кличут?

      Вместо ответа – звонкое чмоканье:

      – Ф-фуй! какие кусачие, как щетки!.. Хочешь, я тебе и ручку поцелую?

      Матрос смущается.

      – Ну, вот. Ну, что ты!.. Да, Господь с тобою!

      Но маленький человек уже прильнул к загорелой руке алыми губами:

      – Ты хороший, дядя, я знаю. Жаль мне тебя: у тебя сапоги с дырочками…

      Матрос растроган, а на душе мальчика светло и печально. Вот глупости! Вот вздор! Шапка с золотистою надписью ему совсем не нужна. У него есть соломенная шляпа с красными лентами и меховая шапочка, в которой он похож на всамделишного солдатика.

      …Спускаются по винтовой лестнице в общий зал 2-го класса.

      У дверей матрос бережно ставит мальчика на пол и грустно говорит:

      – Ну, прощай, пострел… Мотри, не вылазь боле