Пуповина. Александр Варго

изгибаясь, она вытягивала и поджимала ножки в голубых туфельках, раскачиваясь. Вперед-назад, вперед-назад.

      Она сидела спиной к Владимиру, но почему-то у мужчины не было желания взглянуть в лицо ребенку.

      «Это она»

      Он снова потер глаза, так, что ему стало больно.

      Девочка не исчезла. Внезапно ее голова повернулась на сто восемьдесят градусов, как у совы. Нежное лицо словно ланцетом рассекла хитрая ухмылка, столь несвойственная маленькой девочке.

      Кузнецов попятился назад, и, споткнувшись о кровать, больно ударился бедром.

      Кривясь от боли, он направился к выходу. К чертям собачьим. Он выяснит это все и прямо сейчас.

      Он выскочил на улицу, и, обогнув угол дома, оказался на площадке.

      Никого.

      Взгляд остановился на качелях. Они едва вибрировали, словно тот, кто там сидел недавно, ушел буквально за секунду до появления растерянного мужчины.

      Сам не зная зачем, Владимир подошел к качелям и потрогал сиденье. Оно было прохладным, как обволакивающий город вечер.

      «Правильно. Мертвые не дают тепла» – усмехнулся до боли знакомый голос, и он стиснул зубы так, что заныла челюсть.

      В этот вечер он напился. Впервые с той самой ночи. И когда Ирина с Настей приехали, он уже валялся в беспамятстве на диване, даже не раздевшись.

      22 апреля, четверг

      – Мне сегодня нужно сделать УЗИ, – сказала утром Ирина. Она и словом не обмолвилась насчет того, что Владимир вчера сорвался. Тот, чувствуя себя виноватым перед женой, торопливо сказал:

      – Я отвезу тебя.

      Всю дорогу они молчали, лишь когда подъехали к медицинскому центру, Ирина прильнула к нему:

      – Люблю тебя. Хочу, чтобы в нашей семье все было хорошо. Не делай больше так.

      – Так все и будет, – ответил Кузнецов, но голос его предательски дрогнул.

      Что-то идет не так. Где-то что-то в их размеренной и счастливой жизни надломилось, треснуло. Это как если бы красивое, сильное и высокое дерево начало медленно усыхать – а причиной тому мелкие жучки, поселившиеся под корой. И его вчерашняя пьянка – лишь первая ласточка. Нужно принимать какие-то меры.

      – Я могу присутствовать? – осторожно поинтересовался он, и Ирина кивнула:

      – Вообще-то я в этом и не сомневалась. Это ведь наш сын.

      Полноватая врачиха одарила их формальной улыбкой и предложила Ирине лечь на кушетку, после чего начала обильно смазывать ее округлившийся живот гелем.

      (Люблю тебя).

      Неожиданно Владимиру тоже захотелось сказать Ирине, что он ее любит. Ее и Настюшу. Безумно любит. Он уже открыл рот, но осекся – на экране появилась картинка. Сейчас он увидит своего сына, сантименты будут после.

      Кузнецов вытер лоб, тыльная сторона ладони оказалась мокрой от пота.

      Датчик-излучатель внезапно пискнул. Лицо врачихи переменилось, и она, уже намеревающаяся повернуть экран в сторону беременной супруги, резко подалась назад. Рука ее между тем продолжала медленно водить датчик по липко-блестящему животу