Время прощать. Дженнифер Чиаверини

глаза:

      – Потому что кататься запрещено везде: на тротуарах, на парковке, в кампусе… Так нечестно! Я купил свой скейт на собственные деньги и даже не могу им пользоваться!

      – Почему бы тебе не кататься перед домом? – спросила Диана.

      Майкл закатил глаза:

      – Потому что я не хочу ездить туда-сюда, туда-сюда, как пятилетний идиот.

      – Не груби матери! – одернул его Тим.

      Майкл нахмурился и еще сильнее откинулся в кресле. «Если он будет продолжать в том же духе, то окажется к концу разговора в горизонтальном положении», – подумала Диана. Сын что-то невнятно пробормотал, вероятно, извиняясь. Тим пересел с дивана на банкетку, поближе к Майклу.

      – Послушай, мы просто хотим тебя понять. Помоги нам. Почему ты стал кататься в том месте, хотя знал, что это запрещено?

      – Потому что если не кататься там, где запрещено, то не будешь кататься вообще.

      – Тогда, может, тебе заняться чем-нибудь другим? – спросила Диана, подстраиваясь под тон мужа.

      – Да у меня нет ничего другого! – взорвался Майкл. – Неужели ты не понимаешь? У Тодда оркестр, плавание и куча друзей, у папы работа и мастерская, у тебя твои одеяла, а у меня один скейтборд. Учусь я паршиво, в секции не хожу, в классе на меня все плевать хотели. Зато я умею кататься на скейте. Это у меня получается, а больше ничего.

      – Неправда, – сказала Диана, пораженная тем, с какой горечью сын произнес последние слова. – У тебя получается многое.

      Он покачал головой:

      – Нет. Ты так говоришь, потому что ты моя мама. На самом деле я ничего не умею. Только кататься на скейте. Но я один из лучших скейтбордистов в Уотерфорде. И другие парни, которые тоже катаются, это знают. Они мои друзья, они уважают меня. Я хотя бы иногда чувствую себя не просто непутевым старшим братом Тодда.

      Диана не знала, что сказать. Они с Тимом обменялись долгими взглядами, и она поняла, что он не сможет отнять у сына скейтборд. Майкла отправили обратно в комнату. Парень посмотрел на них так, будто не верил, что они позволяют ему уйти, даже не накричав на него. Шаркая ногами, он вышел из гостиной, и родители услышали, как он поднимается по лестнице – медленно и печально, будто идет на эшафот.

      Диана и Тим разговаривали, пока не стемнело и с улицы не вернулся Тодд, игравший в баскетбол перед домом. Он хотел пройти прямиком на кухню, но мать его окликнула. Ей вдруг захотелось спросить, правда ли то, что сказал о себе Майкл.

      – Чего? – отозвался Тодд, перебрасывая мяч из руки в руку.

      Он стоял, раскрасневшийся, и улыбался: видимо, вспоминал свой удачный бросок или шутку, которую рассказал ему приятель. Младший сын унаследовал материнскую красоту и отцовский характер. Любуясь им, Диана подумала, что в нем есть та энергия, которой не хватает его брату. Майкл взял от матери темперамент и острый язык, а от отца – худощавость и узкие плечи. Он был на два года старше, но за последние несколько месяцев Тодд почти догнал его в росте и весе, а в ближайшем будущем грозил намного перегнать.

      – Мама? – произнес мальчик после