Время прощать. Дженнифер Чиаверини

кто кого стукнул. – Не драться!

      Тодд пробормотал, что в отличие от некоторых не намерен кончить за решеткой. Послышался новый удар.

      – Прекратите! Кому сказано!

      Как только они приехали домой, Диана отправила мальчишек по комнатам. Майкл, не сказав ни слова, сунул руки в карманы мешковатых джинсов и понуро зашагал наверх, а Тодд недоуменно разинул рот:

      – А меня-то за что? Я же ничего не сделал!

      «Оставь мать в покое хотя бы на несколько минут, пока она не озверела!» – чуть было не сказала Диана, но, вовремя спохватившись, сложила руки и в упор посмотрела на ребенка:

      – Твоя комната – не ГУЛАГ. У тебя есть домашняя работа, книжки, телевизор и полмиллиона компьютерных игр. Займись всем этим до ужина, чтобы я могла успокоиться и решить, как лучше преподнести новость вашему отцу. О’кей?

      – Не понимаю, почему ты наказываешь меня, когда накосячил Майкл, – пробормотал Тодд, состроив хмурую гримасу.

      Диану неожиданно захлестнула волна жалости. Жалости к Майклу. Ее младший сын всегда был примерным ребенком и не понимал поступков старшего, как в общем-то и она сама. При этом он как будто совсем ему не сочувствовал, не проявлял солидарности с ним. Вот что огорчало Диану. Иногда ей даже хотелось, чтобы Тодд стал более похожим на Майкла, и они, как часто случается, образовали единый фронт «Дети против родителей». Майклу был очень нужен союзник.

      Она приобняла Тодда.

      – Ну пожалуйста, иди.

      – Ладно, – уступил он и поплелся к себе.

      Диана хотела напомнить сыну, что после репетиции он всегда шел прямиком в свою комнату: клал на место трубу и садился за уроки, чтобы к ужину освободиться, а потом играть в баскетбол с соседскими детьми. Но промолчала.

      Когда она стояла у плиты, зазвонил телефон.

      – Привет, дорогая, – сказал Тим, – как прошел день?

      – В целом обыкновенно, – Диана вытерла руки и взяла трубку поудобнее, – только благодаря твоему сыну у меня прибавилось седых волос. Вот и все.

      Она представила себе, как муж откидывается на спинку кресла, снимает очки и массирует пальцами глаза.

      – Что он натворил?

      Тим выслушал объяснения Дианы и, тяжело вздохнув, заключил:

      – Могло быть и хуже.

      Тим часто так говорил, но сейчас Диана ожидала иной реакции.

      – Ты шутишь? Что может быть хуже, чем загреметь в полицию?

      – Загреметь в полицию за то, из-за чего действительно стоит сажать людей за решетку.

      Конечно, муж был прав.

      – Как будем действовать?

      – Постарайся не нервничать. Я приеду, и мы решим, что делать. – Голос Тима прозвучал успокаивающе. – Все будет хорошо. Вот увидишь.

      – Дай бог.

      Диана не была в этом так уверена. Она боялась, что через несколько лет Майкл пришлет ей открытку ко Дню матери из камеры смертников. Правда, с шестого класса он вообще не дарил ей открыток ко Дню матери.

      Ужин прошел тяжело. Майкл сидел мрачный, ожидая наказания. Диана сосредоточенно передвигала кусочки еды по тарелке, зная, что, стоит ей взглянуть на старшего