Обещай, что никому не скажешь. Дженнифер Макмахон

заметно покосился, и последние остатки белой краски совсем облупились. Кусок фанеры с надписью «НЕ ВХОДИТЬ» заменил входную дверь. Навес с прилавком в переднем дворе давно обрушился, как и амбар за ним. Почтовый ящик был сбит, – возможно, снегоуборщиком или детьми, игравшими в почтальонов. За ящиком на ржавой цепи все еще болталась старая вывеска с выцветшими надписями «ЯЙЦА. СЕНО. СВИНИНА. КАРТОШКА».

      Из-за дома вышел патрульный и посмотрел на наш автомобиль, стоявший на нейтральной передаче у знака «стоп». Я отвернулась, сосредоточившись на дороге перед собой, включила левый поворотный сигнал и слишком сильно выжала педаль газа. Покрышки слегка взвизгнули, когда мы покатились по Рейлроуд-стрит к центру города. Дань уважения Стиву, Джо и их гоночному автомобилю.

      Я нашла место для стоянки перед универмагом «Хаскис». Рядом с магазином находилось старое кирпичное депо Нового Ханаана, сохранившееся с тех дней, когда между Уэллс-Ривер и Бэрром ходили железнодорожные составы, перевозившие древесину и пассажиров. Теперь вокзал превратился в антикварный магазин с аккуратной рукописной вывеской на двери: «Закрыто на зиму, до встречи весной!» Когда я была маленькой девочкой, магазином владела семья Миллеров. Они зарабатывали деньги на летних туристах и любителях природы, которые приезжали в городок каждую осень.

      Я отстегнула у матери ремень безопасности и вместе с ней направилась в универмаг, где также находилось почтовое отделение Нового Ханаана. Джим Хаскуэй, дородный мужчина, которому принадлежал магазин, был городским почтмейстером и одновременно главой добровольческой пожарной команды. Это был настоящий старый универмаг с бакалейным отделом, витриной с оружием и боеприпасами, хорошим выбором инструментов и снаряжения для кемпинга и, разумеется, с обязательными бутылочками кленового сиропа и брелоками с надписью «Я ЛЮБЛЮ ВЕРМОНТ». Широкие сосновые доски поскрипывали под ногами, в углу горела угольная печка, а пожарный и полицейский сканер Джима время от времени выдавал статические шумы и слабые голоса, сообщавшие о последних катастрофах.

      – Почему мы здесь? – спросила мать, с подозрением оглядываясь по сторонам.

      – Мы приехали за яйцами, помнишь?

      – У Гризуолдов есть яйца. Ленивому Лосю они не нравятся, потому что иногда в них попадается кровь… ох, гляди! Это же Джим Хаскуэй! – Она произнесла эти слова так же восхищенно и удивленно, как в тот раз, когда мы случайно встретились с ним в зоопарке Сан-Диего, а не в магазине по соседству, которым он владел уже более тридцати лет.

      – Доброе утро, Джин! Как вы сегодня себя чувствуете? А мисс Кейт вернулась в город, да? – Джим подмигнул нам. Он стоял, облокотившись на стойку. Двое мужчин в клетчатых костюмах, стоявшие рядом с ним, приглушенно беседовали друг с другом. Они продолжили свой разговор, когда я отвела мать к холодильнику.

      – Говорят, что тело находилось в таком же состоянии, как у той, другой девочки. Обнаженная и с такими же порезами, – сказал один.

      – Все утро в лесу работали сыщики с собаками, – отозвался другой. –