Нулевое досье. Уильям Гибсон

что вы примечаете много интересных подробностей.

      – Меня бы уже не было в живых, да?

      – Насколько я понял, да, если бы вы слишком быстро завязали, – ответил Бигенд.

      – Чем я могу вам отплатить?

      Бигенд потянулся было к помповику, словно хотел постучать по нему пальцами.

      – Не считайте, что должны отплатить мне жизнью. Я удовлетворял свое любопытство, и то, что вы живы, – просто побочный продукт.

      – Столько денег…

      – Цена моего любопытства.

      У Милгрима защипало глаза.

      – И я не жду выражения благодарностей.

      Милгрим сглотнул.

      – Хорошо, – сказал он.

      – Сейчас я прошу вас заняться моим проектом с Холлис Генри. Дальше увидим.

      – Что увидим?

      – Увидим, что увидим. – Бигенд перегнулся через помповик и взял серую папку. – Возвращайтесь в гостиницу. Я позвоню.

      Милгрим, вставая, переложил в руку пакет, который до того закрывал бейдж с его цифровым портретом на ярко-зеленом шнурке.

      – Зачем вы это носите?

      – Обязательное требование. Я тут не работаю.

      – Напомните мне это исправить, – сказал Бигенд.

      Он открыл серую папку. Там лежала толстая стопка глянцевых картинок, по виду – вырезки из японских журналов.

      Милгрим, уже закрывавший за собой дверь, не ответил.

      13

      Бобер

      – Они ели бобров, но только по пятницам, – сказала Хайди по пути к «Селфриджу», где парикмахер Холлис согласился ее подстричь.

      – Кто?

      – Бельгийцы. Выпросили у церкви разрешение, потому что бобры живут в воде. Как рыба.

      – Глупости.

      – В «Кулинарном Ларуссе» написано, – ответила Хайди. – Сама посмотри. Или просто глянь на его рожу. Он точно жрет бобров.

      На подходе к Оксфорд-стрит у Холлис зазвонил айфон. Она глянула на экран в резком утреннем свете. «Синий муравей».

      – Алло.

      – Это Губерт.

      – Вы едите бобров по пятницам?

      – Почему такой вопрос?

      – Я защищаю вас от оскорбления на расовой почве.

      – Где вы сейчас?

      – Веду подругу в «Селфридж» стричься.

      Холлис почти не верила, что уговорила-таки мастера принять Хайди без записи и что способна так улещивать и уламывать. Однако она свято верила в целительную силу новой стрижки. Да и у Хайди все следы похмелья и смены часовых поясов как будто рукой сняло.

      – Что вы делаете, пока она будет в парикмахерской?

      Холлис думала было соврать, что тоже стрижется, но решила, что дело того не стоит.

      – А что вы предлагаете?

      – Друг, с которым мы ели тапас, – сказал Бигенд. – Я попросил бы вас с ним поговорить.

      Переводчик, который любит собак.

      – Дальше станет ясно. Поговорите с ним, пока ваша подруга стрижется. Я сейчас отправлю Олдоса его забрать. Где он сможет вас найти?

      – В ресторанном дворике, наверно, – ответила Холлис. – У французской кондитерской.

      Бигенд отключился.

      – Бобер, – сказала