Присягнувшие Тьме. Жан-Кристоф Гранже

у моих ног.

      – Я все уберу, – поспешно пообещал я.

      Она устало отмахнулась: какая разница! Очевидно, она плакала, у нее потекла тушь, так что глаза казались подбитыми. У меня мелькнула нелепая и жестокая мысль: моя мать ни в коем случае такого бы не допустила. Я вспомнил, как, когда хоронили отца, она по дороге на кладбище, в машине, подкрашивала ресницы водостойкой тушью на случай несвоевременных слез.

      – Я ложусь спать, – сказала Лора. – Тебе что-нибудь нужно?

      У меня пересохло во рту, но я отрицательно покачал головой. Я и так чувствовал себя неловко, оказавшись наедине с Лорой в столь позднее время.

      – Ничего, если поработаю здесь всю ночь?

      Она снова взглянула на разбросанные по полу фотографии. Ее опечаленный взгляд застыл на маске тибетского демона, торчащей из коробки.

      – Он проводил здесь все выходные, собирая эти мерзкие штуки.

      В ее голосе прозвучало скрытое неодобрение. Повернувшись к двери, она уже взялась за ручку, но передумала:

      – Я хотела тебе кое-что сказать. Мне тут вспомнилась одна деталь.

      – Что именно?

      Машинально я вскочил со стула, вытирая ладони о брюки: я был весь в пыли.

      – Я как-то спросила, зачем он в этом копается. Он только и сказал: «Я нашел жерло».

      – Жерло? Больше он ничего не говорил?

      – Нет, он был как безумный, словно видел галлюцинации. – Она умолкла, вдруг погрузившись в воспоминания. – Если соберешься ехать ночью, захлопни за собой дверь. И послезавтра не забудь про мессу.

      «Я нашел жерло». О каком жерле шла речь? Имел ли Люк в виду технический или географический термин? Могло это быть что-то живое или, напротив, нечто вещественное?

      Прошло несколько часов. В обществе дьявольских фресок Фра Анджелико и Джотто, зловещих картин Матиса Грюневальда и Брейгеля Старшего, дьявола с крысиным хвостом Иеронимуса Босха, свиноподобного дьявола Дюрера, ведьм Гойи, Левиафана Уильяма Блейка.

      К трем часам утра я добрался до последнего ряда. На ощупь определил, что в папках были уже не фотографии, а медицинские снимки, рентгенограммы, результаты сканирования мозга. Я прочитал подписи. Речь шла о больных в стадии обострения, в частности о буйных шизофрениках.

      Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, до чего додумался Люк. В его представлении, современными изображениями дьявола могли служить эти мозговые спазмы, снятые вживую, прямо внутри самого органа. Все это вполне укладывалось в логическую цепочку: опознать зло во всех его формах…

      Я быстро просмотрел эти материалы, кое-что отобрал для своего досье, кое-что отложил для Свендсена. Снова уселся за стол, совершенно измученный, – уезжать отсюда так поздно у меня не было сил. Мысли стали путаться, я чувствовал себя все хуже и хуже. Дело не только в усталости. С самого начала этого обыска меня терзало страшное воспоминание: Руанда. То, что я вновь увидел картины резни, уже выбило меня из колеи на всю ночь. Осознав, насколько