Присягнувшие Тьме. Жан-Кристоф Гранже

можете взять на себя уход за ним. Например, делать ему массаж. Или втирать бальзам, чтобы предотвратить высыхание кожи. Это все, чем вы можете ему помочь на данном этапе.

      – Надо ли с ним разговаривать? Говорят, что это может сыграть положительную роль.

      – Если честно, я об этом ничего не знаю. И никто не знает. Судя по моим тестам, Люк реагирует на некоторые раздражители. Это называется «проявлением остаточного сознания». Вообще, почему бы и нет? Может быть, голос близкого человека пойдет ему на пользу. Говорить с больным полезно также и для того, кто говорит.

      – Вы встречались с его женой?

      – Ей я сказал то же, что и вам.

      – Какой она вам показалась?

      – Потрясенной. И еще, как бы это сказать… несколько упертой. Положение трагическое. Надо принять неизбежное – другого выхода нет.

      Он толкнул дверь и пошел вниз по лестнице. Некоторое время я шел за ним. Он бросил через плечо:

      – Я хотел спросить у вас. Ваш друг от чего-то лечится? Ему делают инъекции?

      Уже второй раз мне задавали этот вопрос.

      – Вы спрашиваете из-за следов от уколов?

      – Вам известно их происхождение?

      – Нет, но могу поклясться, что он не употреблял наркотики.

      – Отлично.

      – Это бы что-нибудь изменило?

      – В своем диагнозе я должен учесть все.

      Дойдя до нижнего этажа, он повернулся ко мне, на его губах появилась смущенная улыбка. Он снял очки и потер переносицу.

      – Ну вот и все. Мне надо идти. Остается только одно: ждать. Решающими будут первые недели. Звоните мне в любое время.

      Он попрощался со мной и исчез за распахнувшимися дверями.

      Я спустился в вестибюль. Я пытался и не мог представить себе Люка в шкуре наркомана. Но откуда тогда взялись эти следы? Неужели он болел? И разве мог он скрывать это от Лоры? Это я тоже должен был выяснить.

      Во дворе отделения скорой помощи, около центра, куда привозили больных заключенных, людей в синей форме собралось не меньше, чем в белых халатах. Мне с трудом удалось протиснуться между двумя полицейскими фургонами и добраться до входа.

      В этот момент я почувствовал, что за мной следят, и резко обернулся. Несколько пустых инвалидных кресел были вдвинуты одно в другое, как тележки в супермаркете. В первом сидел Дуду. Он до отказа опустил спинку кресла и расположился в нем как в шезлонге. В правой руке у него была сигарета, и он не сводил с меня глаз. Я слегка кивнул ему и прошел в двери. Было ощущение, что мне в спину целится снайпер.

      «Тайна, – подумал я. – У парней Люка наверняка есть какая-то тайна, черт бы ее побрал».

      11

      – Не шуми, девочки спят.

      Лора Субейра посторонилась, чтобы пропустить меня в дом. Я машинально посмотрел на часы: было 20.30. Она добавила, закрывая дверь:

      – Они жутко устали, совсем без сил. А завтра в школу.

      Я согласно кивнул, хотя не имел ни малейшего представления о том, когда дети должны ложиться спать. Лора взяла у меня плащ и проводила в гостиную.

      – Хочешь чаю или кофе? А может, выпить?

      – Кофе,