Моя жизнь. Лирические мемуары. Виктор Васин

сразу на должность ведущего (и единственного) хирурга-гинеколога районного ранга, и за два-три года овладев хваткой всамделишного профессионала, я навсегда отбил у себя охоту – быть где-либо вторым, а, тем более – третьим…

      Глава двадцать третья

      Даже в таком захолустье, где порой казалось, что время в нём течёт медленней, чем за его пределами, а порой даже чудилось, что оно, местное, и вовсе застыло, и не подчиняется законам кружения Земли, – жизнь по-черепашьи, но всё-таки ползла, и кое-какие планы приходили к своему трудному завершению. Районное лечебное учреждение было достроено, и обрело название: Центральной больницы. Почему – Центральной, другой-то на сто вёрст в округе не было?.. Но так именовать её предписывали документы, спущенные сверху областным департаментом здравоохранения.

      И в этом был резон: формату «Центральная» полагался и должный штат, и обязательное количество коек, и оснащение всем необходимым (по перечню типового паспорта), и должное транспортное, материальное и финансовое обеспечение. К тому моменту я с удивлением обнаружил (ранее как-то не замечал), что нас, эскулапов, в здешнем заштатном местечке насчитывается более двух десятков; мало того, я убедился, что на всех врачебных вакансиях (и сей факт чрезвычайно радовал), имели честь пребывать исключительно дипломированные доктора, а не как это бывает в медвежьих углах – заматеревший средний медперсонал. Штат был пёстрым, разновеликим, и, по большей части, возрастным. В эту разноликую, разношёрстную, «белохалатную» общину, затесался, мне помнится, и вовсе… Государственный «док» – санитарный.

      Прогресс, даже местного масштаба, не зависит, мне мыслится, ни от прихоти, ни от близорукости властей, а всегда подчинён, и подвластен только велению времени. А время требовало: к середине шестидесятых годов века двадцатого – городку пристало иметь мало-мальски приличное лечебное учреждение.

      И новоселье состоялось. Да, внешне больница выглядела не броско, приземисто (хотя и была двухэтажной), но от прежнего складского полуподвала отличалась, как булыжник отличается от драгоценного камня. От здания, ещё пустого, пахнущего ядовитодурманящей краской, веяло, пусть ординарной, но всё же цивилизацией: функционировал водопровод (вода бралась из собственной дебитной артезианской скважины); наличествовала канализация (хотя фекалии сливались в залив моря без очистки); корпуса (а их насчитывалось несколько) – отапливались центрально, от собственной котельной; и, наконец, здание было электрифицировано на постоянной основе (к тому времени к городку была подтянута стационарная ЛЭП).

      Родильное отделение смотрелось добротно (в моей памяти ещё не потускнела картинка стандартного родильного дома, в котором я отбывал институтскую стажировку), и особых нареканий «сооружение» у меня не вызывало. Отделение имело все необходимые помещения, и даже отдельный (нормативный!) блок с малой и большой операционной.

      В соседнем крыле, изолированном от родильных коек, размещалось гинекологическое