Моя жизнь. Лирические мемуары. Виктор Васин

из вчерашнего абитуриента либо морфологически подкованного, уверенного в себе врача, либо «дипломированную» особь низового уровня, сопровождаемую презрительным прозвищем – «лепило».

      И три кита – терапия, хирургия, и акушерство с гинекологией – останутся теми тремя китами, на которых стояло, стоит, и будет стоять искусство врачевания бесчисленных человеческих хворей. Ultima ratio – последний довод, который я, конечно же, привожу в защиту, ныне всеми пинаемой, медицины…

      Итак, в 63 году прошлого века я, сдав государственные экзамены, защитил диплом врача-лечебника, и, согласившись на предложенную мне (при распределении) специальность акушёра-гинеколога (тогда существовала такая форма посвящения в лекари), – отправился к месту своей начальной практики.

      Глава двадцать первая

      Городок, куда я пожаловал для знакомства с местом и условиями предстоящей практики, оказался всего-то небольшим поселением на берегу одного из заливов южного моря. В черте городка берег круто возвышался над заливом, и с его высоты южное море выглядело далёким, пепельно-серым, неласковым и холодным.

      Позже, житейски обустроясь я любил приходить на этот обрывистый берег, и подолгу наблюдать, как серое, холодное, мелководное море свинцово-ртутными барашками набегает на глинистую полоску прибоя. Почему любил, что тянуло? Мотивов не назову. Не разгадал. Но влекло, побуждало к раздумьям, приносило умиротворение. Может потому, что море выглядело, пусть и холодным, но настоящим, естественным; вокруг же было столько фальшивых «естеств», облачённых в одежды фетиша и притворства, что поневоле душе хотелось прикоснуться к чему-нибудь нерукотворному.

      Пыльный, с немощёными улицами, застроенный одноэтажными частными домами, добротными и слепленными кое-как, – городок, по приезду, произвёл на меня грустное впечатление.

      Тина, убогость, обывательским студнем застывшее однообразие…

      Утешала примечательность: городок буквально утопал в лиственной зелени, – сочной, пышной, источающей южные запахи.

      Деревья, в аллеях и в проулках, оказались, к тому же, сплошь фруктовыми: сливовыми, вишнёвыми, черешневыми, абрикосовыми, ореховыми. Почему фруктовыми? Кто собирал урожай? Но деревья плодоносили, за ними ухаживали, поливали и подкармливали, в чём, позже, я смог убедиться воочию.

      Городок, как выяснилось, был ещё и центром района – его же имени; а, значит, ему надлежало иметь – и партийное руководство, и власть исполнительную, и газету, и банк, и прокуратуру с судом, и правоохранительные (они же карающие) органы, и точки торговли и общепита, и прочие мелкие, но обязательные службы.

      И городок имел.

      Скажем, на центральной улице (если уж начать с общепита) красовалось заведение под аляповатой, наверняка исполненной местным умельцем, вывеской: «Чайная». Помнится, впервые войдя, я увидел ряд прямоугольных столов, покрытых лоснящимися клеёнками, тюлевые занавески на окнах, обилие мух, и на одной из стен, в дешёвой раме – мазню, видимо