Сказание о Доме Вольфингов (сборник). Уильям Моррис

не снимай! Тогда вернёшься

      С войны на юге ты живым и вместе

      Со мной воссядешь в тени буков, чтобы

      Мои глаза и губы целовать».

      И она, лаская, поцеловала его и положила свою ладонь на его грудь. Он мягко принял её ласки и, весело рассмеявшись, сказал:

      «О, дщерь богов, ты в нашем мире долго

      Живёшь и видела немало. Помнишь

      Людей, что, горя не познав, горюют

      О том лишь, что ещё должно случиться?

      Сейчас ты, словно дева, что впервые

      В объятиях мужчины, рог заслышав,

      Зовущий к бою, ластится и жмётся.

      Ты знаешь, как тяжёл топор, как сердце

      Пронзает меч. Ты о Судьбе мне пела —

      А ведь Судьба, о, дщерь богов, и рубит,

      И пробивает все кольчуги в мире.

      Да разве может молотом невольник

      Создать в огне кольчугу, что отсрочит

      Судьбою предназначенное? Разве

      Укроет сталь грудь воина лихого,

      Что побеждён врагом его народа?»

      Теперь рассмеялась Солнце Леса. Смеялась она громко, но смех её был так мелодичен, что сливался с песней лесного дрозда, который только что проснулся и пел, сидя на ветви рябины. Женщина молвила:

      «Я, дщерь богов, тебе, могучий воин,

      Не расскажу о том, откуда

      Кольчугу эту привезли и кто тот мастер,

      Что выковал её, но, милый, верь мне —

      Надень её пред битвой и до самых

      Последних взмахов грозного оружья

      Её ты не снимай! И крепкой, прочной

      Она тебе защитой станет – жизни

      Ты не лишишься. Року неподвластна,

      Сама, как Рок, кольчуга защитит».

      С этими словами Солнце Леса, сидя рядом с Тиодольфом на каменном престоле, наклонилась к земле, опустила руку в высокую, покрытую росой траву и достала оттуда переливающуюся тёмно-серым кольчугу. Затем она снова выпрямилась и положила кольчугу на колени Тиодольфа. Он взял её и долго вертел в руках, удивляясь тому, как она была сделана. Наконец, он произнёс:

      «Какое зло несёт мне этот страж,

      Эта сокровищница боязливой жизни,

      Эти ворота в городской стене,

      Что вечно заперты перед врагом? Её ковал

      Не житель леса и не житель дола,

      А житель подземелья – старый гном.

      Боимся мы, народ земной, их гнева,

      Их радости и равно их печали».

      Возлюбленная обняла Тиодольфа, приласкала, и голос её стал нежнее, чем голос любого из смертных:

      «Нет, мой любимый, ни тебе, ни мне

      Кольчуга зла не принесёт. Напрасно

      Страшишься ты. Мы будем вместе.

      И жизнь, что даровала я тебе,

      В сраженье не прервётся. Долго-долго

      Мы будем счастливы – исполни, друг мой,

      Исполни просьбу: чудную кольчугу

      Надень пред боем, защити себя.

      Тогда охотник на исходе ночи,

      В лесу блуждая, на твоей могиле

      Мой призрак не увидит, мои слёзы

      Не орошат сырой земли, смешавшись

      С прозрачной утренней росой. И пастуха

      На солнечном лугу не испугает

      Задумчивая тень, наполнив душу

      Предчувствием