Сказание о Доме Вольфингов (сборник). Уильям Моррис

полдня до заката солнца. Гунны

      Стояли против нас, и три владыки,

      Могучие, сильнейшие из них,

      Со мной сразились, скрежеща зубами,

      Грызя края своих щитов, суля погибель.

      Тем летним днём сбирались в небе тучи

      Громадами, и небо потемнело,

      Как донышко у бочки для вина.

      Я огляделся. Зоркий глаз мой видел,

      Как вдалеке олень к траве прижался,

      Дрожа, и вся земля дрожала

      От грохота мечей и грома в небе.

      Один король, подкошенный, упал

      Передо мною. Два других напали

      Тем яростней, и меч свой то и дело

      Я направлял дождю наперерез,

      Мешая кровь с водою, наполняя

      Сырую землю новым ароматом.

      И долго мы плясали в свете молний,

      Широкими калёными хлыстами

      Хлеставших по земле из серых туч.

      Кольчуги* наши отражали свет их,

      А мы трудились, рук не покладая,

      И прежде, чем всё небо просветлело,

      Второй король лежал на бледных, мокрых,

      Кровавых маргаритках. Мы остались

      Вдвоём, и отдышаться на мгновенье

      Остановились, друг на друга глядя.

      Дождь ослабел, из-под покрова туч

      Блеснуло небо – белое, как плечи

      Возлюбленной, к которой брачной ночью

      Приходит воин. Солнце вновь вернулось

      На землю ненадолго – до заката,

      И гнев вскипел в моей груди, и снова,

      Пылающие резвые клинки

      Затанцевали над сырой землёю.

      Гунн пал, меня оставив, и, шатаясь,

      Я повернул к кургану для могучих,

      К вратам дороги, что конца не знает,

      И встретил там тебя. Скажи мне, умер

      Я там, в твоих объятьях? Так ли было?

      И после поцелуя пробудился

      К той новой, грозной жизни, что теперь

      Во мне кипит?..»

      Но прежде чем воин договорил, женщина поцеловала его и произнесла: «Никогда не было в тебе страха – твоё сердце полно отвагой».

      Воин ответил:

      «Оно-то и спасло мне жизнь. Не так ли?

      Как солнце поднимает вверх растенья,

      Так похвала людей, земная слава,

      Питает днесь меня – и ночью

      Окутывает словно покрывалом,

      И утром с ветерком спешит

      Напомнить мне о том, что я живой,

      Наполнить душу радостью и силой.

      Я поступал всегда, как мне велело

      Бестрепетное сердце».

      «Верно, – произнесла женщина, – но дни бегут по пятам за другими днями, и их бесконечно много, и несут они с собой – старость».

      «Но ты не стареешь, – возразил воин. – Правда ли, о, дщерь богов, что ты не была рождена, но жила прежде, чем боги воздвигли горы, прежде начала всех вещей?»

      Она ответила ему так:

      «Нет, нет! Рождение своё я помню,

      Не на земных холмах оно вершилось

      Богами, но и я познаю смерть.

      Ты