Веселый третий. Мария Киселева

железа, которыми крыли крыши. Хорошая получилась задача, Нина Дмитриевна похвалила.

      – Ну, ещё кто придумал? – спросила она.

      Поднялось много рук, а Миша сидел и на всех оглядывался.

      – А ты, Капустин, думаешь?

      – Думаю.

      – Серьёзно думай, спрошу тебя.

      Миша перестал вертеться и начал серьёзно думать. А пока Галя Савчук рассказала свою задачу. Тоже хорошая задача. Про детский сад. Только ребята не делились на четыре группы без остатка, и два ребенка оставались в остатке. Весь класс решал, куда девать этих двоих, a Миша ничего не слышал. Он думал над своей задачей.

      – Ну как, Миша, готов? – спросила Нина Дмитриевна.

      – Готов.

      Он встал и посмотрел почему-то на Шурика.

      – На одной крыше…

      – Опять про крышу? – удивился Сковородкин.

      – Да не про ту. Значит, на одной крыше стояли двадцать три… стату́и.

      У Нины Дмитриевны дрогнули брови.

      – Ста́туи, – поправила она ударение.

      – Ну ста́туи.

      – На крыше, говоришь?

      – На крыше.

      В классе зашумели. Гиндин вытянул лицо и застыл, изображая скульптуру. Сковородкин тоже окаменел, но в другой позе.

      – Спокойно, ребята. Ну что ж, это бывает. Например, на здании Зимнего дворца.

      – А там на крыше? – обрадовался Миша. – И тоже двадцать три?

      – Кто же кого спрашивает, Капустин? Ты меня или я тебя? Не отвлекайся.

      – Ну вот, – продолжал Миша, – стояли двадцать три стату́и. Ой, ста́туи то есть.

      – Ну и что же? – спросила Нина Дмитриевна.

      – А потом девять… пропало.

      Вера прыснула и раскатилась тонким смехом. Другие тоже не выдержали.

      – Куда же они пропали?

      Миша пожал плечами:

      – Не знаю. Вот это и надо решить.

      В классе стало весело. Нина Дмитриевна не сразу всех успокоила.

      – Нескладно получается, Капустин, – сказала она потом. – Мы ведь не загадки загадываем, а задачи решаем.

      Учительница говорила не сердито, и Капустин ничего не подозревал, но она обмакнула перо в чернила – значит, сейчас поставит в журнале отметку. Миша сразу забеспокоился:

      – И я задачу…

      – Но ты не придумал, а сказал, что готов.

      – Почему? Я придумал.

      – Тогда говори.

      Миша кивнул встал поудобнее, а сказал только:

      – Чего говорить?

      – Ну дальше. Куда делись твои статуи?

      – А-а, – вспомнил Миша. – Не все, а девять штук только.

      – Хорошо, девять штук, – сказала Нина Дмитриевна уже сердито.

      – Они это… как уж…

      – Слезли, – подсказал Гиндин.

      Миша улыбнулся и промолчал. Все ждали. А в голову, как назло, ничего не приходило. Нина Дмитриевна снова взяла ручку.

      – Они слезли, – поспешно сказал Миша.

      Класс грохнул смехом. Капустин сел. Учительница поставила в журнале двойку. В общем-то, история вроде смешная, только Мише было не смешно.

      На