Евангелие от Пилата. Эрик-Эмманюэль Шмитт

Не окончишь же ты дни старым холостяком? Ты что, не хочешь иметь детей?

      Я действительно не хотел иметь детей, я не считал себя готовым к отцовству, я по-прежнему ощущал себя сыном. Как я смогу протянуть руку ребенку? И куда его поведу? И что ему скажу?

      Но родственники продолжали настаивать: почему ты не женишься?

      Тогда-то и появилась Ревекка.

      Улыбка Ревекки рассекла пространство и вонзилась мне в душу, парализовав, залив щеки краской, высушив язык во рту. Она овладела мною мгновенно. Я стал ее добычей. Чем она очаровала меня? Своей иссиня-черной косой? Белой кожей, нежной, как лепесток вьюна? Спокойными зелено-желтыми глазами, манящими, словно прохладные тенистые кущи в жаркий полдень? Танцующей походкой? Стройным и гибким телом, которое играло со мной в прятки, то выглядывая из-под туники, то исчезая? Мне стало ясно: Ревекка была женщиной из женщин, все они воплотились в ней, но она превосходила их всех, она была единственной.

      Мне даже не пришлось ухаживать за ней. За меня говорили глаза… Мы полюбили друг друга, лишь обменявшись взглядами.

      Наши семьи быстро подметили нашу страсть и поощряли нас. Ревекка была не из Назарета. Она жила в Наине, в семье богатых оружейников. Моя мать пролила слезу радости, когда увидела, что я потратил свои сбережения на покупку золотой брошки: наконец у ее сына появились обычные желания.

      Однажды вечером я решил объясниться Ревекке в любви.

      Я повел ее в харчевню на берегу реки. Там под липами на прохладной террасе, освещенной масляными лампами, влюбленных ждали уставленные яствами столы.

      Догадываясь о моих намерениях, Ревекка нарядилась ярче обычного. Драгоценные подвески обрамляли ее лицо, словно крохотные светильники, предназначенные озарять ее и только ее.

      – Подайте, пожалуйста!

      Старик и ребенок в лохмотьях тянули к нам грязные мозолистые ладони:

      – Подайте, пожалуйста!

      Я вздохнул. На сердце у меня стало горько.

      – Придите попозже, – сухо сказала Ревекка.

      Старик и ребенок с почтительным поклоном отошли в сторону.

      Наш стол начали накрывать. Угощение было прекрасно, рыба и мясо, украшенные зеленью, радовали глаз.

      Старик и ребенок сидели на берегу реки и с завистью смотрели, как мы пируем. Старика гнали все присутствующие, но он запомнил слова Ревекки, велевшей подойти позже. Он в нетерпении ждал знака, чтобы приблизиться. Его слезящиеся глаза жгли меня, и мне было трудно не смотреть в его сторону.

      Ревекка пила вино и словно купалась в счастье. Она смеялась каждому моему слову. А я, поддавшись этому любовному опьянению, считал, что мы отныне стали центром мира, что еще никогда на земле не было столь юной, столь пылкой, столь прекрасной пары.

      Когда подали сладости, я подарил Ревекке брошь. Очаровала ли ее драгоценность или мой поступок? Из ее глаз потекли слезы.

      – Я безмерно счастлива, – чуть слышно произнесла она.

      Расплакался и я. Заливаясь слезами, мы слились в страстном объятии.

      – Подайте, пожалуйста.

      Голодные