Мертвое озеро. Николай Некрасов

отвечала Аня.

      – Помните, что ноги надо держать осторожнее, когда будем на гору въезжать.

      – Я знаю-с, – садясь проворно, сказала Аня.

      – Ну, пускай! – сказал Федор Андреич кучеру, державшему под уздцы лошадь, которая быстро рванулась с места.

      – Тс-тс! – произносил Федор Андреич, осаживая ее и заставляя идти шагом, пока раскрывали ворота.

      Старичок с беспокойством следил за лошадью и, когда выехали из ворот, закричал:

      – Аня, ноги, ноги! братец, осторожнее!

      Аня весело кивала головой, как бы поддразнивая старичка, который долго оставался на крыльце, приложив руку к глазам.

      Лошадь горячилась; но Аня была совершенно покойна, не потому, что была уверена в искусстве Федора Андреича, а скорее по детской беспечности и желанию чего-нибудь нового. Проезжая деревню, Аня радушно отвечала на низкие поклоны баб и мужиков, высыпавших смотреть на барина.

      – Ну, куда хотите? – спросил Федор Андреич, выехав за околицу.

      – В лес! ах, пожалуйста, свезите меня в лес! – отвечала Аня и несколько тише продолжала:– Мне говорили, что там много ягод!

      – А кто это вам сказывал?

      – Дуня!

      – А-а-а!

      Они ехали по узенькой дорожке, проложенной между золотистой рожью. Солнце начинало садиться и, яркими своими лучами рассыпаясь по чистому небу, манило в бесконечную даль, где чернелся лес, сквозь который, как зарево пожара, просвечивалось оно. Дорога была гладкая. Федор Андреич усилил бег лошади и спросил Аню:

      – Не боитесь?

      – Нисколько! напротив, очень весело.

      – Если так, то держитесь крепче: я пущу лошадь во всю рысь.

      Аня слегка обхватила Федора Андреича рукой, а другою уцепилась за подушку дрожек.

      – Крепче, крепче держитесь! – твердил Федор Андреич и пустил лошадь.

      Лицо его ожило; он с напряжением следил за лошадью, прищелкивал языком и, казалось, весь перешел в вожжи, которые держал, как ученый кучер.

      Аня же, поджав свои ноги, держась за Федора Андреича и приложив свою голову к его плечу, звучно смеялась и в то же время щурилась от быстроты мелькавших перед ней колосьев ржи.

      Въехав в лес, Федор Андреич утишил бег лошади, повернул голову к Ане и, поцеловав ее в лоб, спросил:

      – Ну что?

      От неожиданной ласки Аня покачнулась назад; дрожки, наехав в ту минуту на кочку, подбросили ее, как мячик, кверху, и она очутилась на земле.

      Страшный крик вырвался из груди Федора Андреича. Он бросил вожжи, соскочил с дрожек и кинулся к Ане, которая уже стояла на ногах и, дрожа всем телом, силилась улыбаться. Она не столько испугалась своего падения, сколько крика Федора Андреича и его бледности.

      – Не ушиблись ли вы? – нетвердым голосом произнес Федор Андреич.

      – Мне ничего! – пугливо отвечала Аня, очищая свое платье и собирая свои волосы, рассыпавшиеся при падении. Она стала искать гребенку свою, но собрала только мелкие куски и, держа их в руках, со слезами глядела на них.

      Федор