Мертвое озеро. Николай Некрасов

черного хлеба.

      На глазах Настасьи Андреевны показались слезы, и она с упреком взглянула на Аню, которая печально сидела возле своего дедушки. После ужина Федору Андреичу вздумалось продолжать игру. Аня, сказав, что у ней болит голова, простилась с играющими, чтоб идти спать; но вместо своей комнаты она очутилась в саду и, бросив горсть песку в закрытое окно кабинета, нетерпеливо глядела на него. Петруша открыл окно, Аня произнесла:

      – Тс!

      – Аня, ты? – спросил Петруша, всматриваясь в темноту сада.

      – Я, я, Петруша!

      – Смотри, чтоб тебя не увидели.

      – Нет: он играет в карты с дедушкой, а она говорят с поваром… Петруша, нельзя ли мне вскарабкаться к тебе?

      – Высоко; впрочем, вскочи на карниз: я поддержу тебя.

      И Петруша, свесившись из окна, протянул руки. Аля подпрыгнула, ухватилась за них и, как кошка цепляясь по стене, стала одной ногой на карниз и, локтями придерживаясь на оконнице, находилась почти в висячем положении.

      – Не упади! – заметил Петруша; и он придерживал ее.

      Аня, указывая на стакан воды и хлеб, стоящий у окна, сказала:

      – Ведь это он тебе выдумал такой ужин.

      И, вынув из кармана своего платья кусок жаркого и белого хлеба и подавая Петруше, прибавила:

      – А я вот что тихонько для тебя спрятала.

      Петруша как бы нехотя стал есть; но по мере каждого куска он ел с большей и большей жадностью.

      Аня глядела на него.

      – А какой соус был сегодня за обедом? – жуя, спросил Петруша.

      – Твой любимый.

      – Ах, жаль! вот ты бы мне его принесла.

      – Очень ловко! соус в карман положить! – смеясь, подхватила Аня. – Я и так боялась, что заметят меня. Ты знаешь, как Настасья Андреевна глядит за мной.

      – Что она, рада, что я наказан?

      – О нет! даже не ужинала.

      – Вот хвастунья-то! а как уж грозила мне, как будто в самом деле злая.

      – Она тебя любит, Петруша.

      – Да я-то ее не буду любить, если она станет привязываться к тебе.

      – Ах, Петруша! выпустят ли тебя завтра? мне так скучно.

      – Пусть лучше меня продержат здесь с неделю, только бы отвезли в город и отдали учиться.

      – Надо проситься.

      – Хочет, чтоб я сказал, к кому я написал письмо, когда я сам не знаю!

      – Скажи, что к Танечке.

      – Ишь какая добрая! чтоб он пожаловался на нее! Лучше я скажу – к тебе.

      – Изволь: я согласна! пусть меня наказывают, только бы тебя простили.

      Голос у Ани задрожал, и она заплакала.

      – Аня, что ты, о чем плачешь? – с участием спросил Петруша.

      Плача, Аня отвечала:

      – Настасья Андреевна уверяла его, что я всему виновата и что учу тебя лгать ему…

      Аня, рыдая, склонила голову на окно. Петруша с сердцем топнул ногой и, наклонясь к Ане, сказал:

      – Полно, не плачь: когда я стану учиться, я не позволю тебя так обижать.

      В это время голоса за дверьми заставили их вздрогнуть. Локти у Ани соскочили; она скатилась вниз и,