Неизвестное о Марине Цветаевой. Издание второе, исправленное. Елена Айзенштейн

куклу и на колокол». Так в цветаевском словоупотреблении ясна связь этой детали с образом Каменного Ангела, ярко выражен христианский лейтмотив пьесы108. В первой картине есть случайный пропуск автором предлога, что понятно просто по стихотворному размеру (четырехстопный хорей); при публикации текста, чтобы сохранить размер и грамматическую норму, можно показать это следующим образом:

      Я <у> матушки в утробе109

      Песни пела, билась,

      Чтоб на волю отпустили.

      Родилась – влюби-илась.

      Еще о лексических ошибках. В первой картине торговка яблоками произносит:

      Праздник воскресный,

      Андел небесный.

      Почему-то в опубликованном тексте «Театра» вместо старинного, поэтичного «андел» появилось «ангел».

      Здороваясь с Ангелом, Аврора, по авторской ремарке в рабочей тетради, говорит, «(восторженно закинув голову)». В опубликованном тексте «Театра»: «(высоко закинув голову)». Первое, авторское слово, передает эмоции Авроры, второе – просто поворот ее головы, что, безусловно, обедняет ремарку110.

      В картине второй в монологе Венеры должно быть два четверостишия, а в издании сборника «Театр» они даны одной строфой:

      Чтоб горою – брюхо

      Стало у монашки,

      Чтоб во сне старуха

      Вдруг вздохнула тяжко,

      Чтоб к обедне ранней

      Шли Чума с Холерой, —

      Чтобы помнил Ангел

      Старую Венеру!

      Затем в черновой тетради – тире перед строками, а ремарка в скобках:

      –

      Так-то, мой цветик

      Райских долин!

      (Сильный удар в ставню.)

      «Ветер» у Цветаевой в тетради дан как живой персонаж, возможный реальный гость, с заглавной буквы; в публикации «Театра» – со строчной. Понятно, что это несколько меняет смысловой акцент.

      В ремарке второй картины, касающейся Амура, сразу несколько разночтений. Приводим авторский текст из рабочей тетради: «Амуру 18 лет. Золотые кудри. Одет, как охотник. Лук и стрелы. Очарование mauvais rujet и красавчика. Несмотря на белокурость, всем – каждым движением – француз. В настоящую минуту он как женщина, которую не пустили на бал, и как ребенок, которому не дали конфет». В сборнике «Театр» вместо «rujet» – «sujet111» – негодяй, шалопай. Так же в тексте «Неизданного». В рукописном первоначальном авторском тексте – mauvais rujet – дурной отпрыск (фр.), понятие близкое, но слово другое. «Не дали конфет», а не «не дали конфеты». У Цветаевой – множественное число, потому что Амуру много надо и конфет, и удовольствий, и Аврор.

      Что касается написания таких слов, как «чорт», «портшэзах», то в опубликованном тексте «Театра» они приведены в соотвествии с современными языковыми нормами. Думается, есть слова, которые необходимо оставлять без исправлений, поскольку они воссоздают определенную эпоху и помогают воспринимать авторский стиль.

      Вероятно, во время верстки и подготовки рукописи к печати из текста Цветаевой

108

Под той же обложкой в сборнике «Театр» напечатана пьеса «Фортуна»; из-за «Фортуны» на обложке сборника изображен силуэт Фортуны с рогом изобилия, весьма напоминающий Каменного Ангела (художник Е. Трофимова). Фортуна правой ножкой стоит на крылатом колесе, что соответствует традиционному изображению этой богини.

109

Этот недостаток устранен в «Неизданном».

110

При публикации в напечатанном тексте отсутствуют в ремарках авторские скобки, например, в конце первой картины: « (Надевает ему на руку кольцо, целует руку)». Это сделано для простоты чтения.

111

Дурной тон (фр.) Это же слово в «Неизданном».