Студенты. Инженеры. Николай Гарин-Михайловский

как только мог солиднее ответил Ларио, сдерживая охватывавшее его удовольствие.

      – Да ты что ломаешься?! – уже смело сказала Шурка, требовательно наступая на Ларио. – Ах ты дрянь этакая!

      Она приблизила свое лицо к лицу Ларио и не спускала с него своих красивых глаз.

      В глазах Ларио что-то сверкнуло. Девушка почувствовала свою силу и тоном, не допускавшим уже никаких возражений, скомандовала:

      – Целуй!

      Ларио нерешительно обдумывал: устоять или исполнить заманчивое для него приказание.

      – Ну? – строго и с новой зажигательной силой повторила Шурка.

      – Выведут… – слабо воззвал Ларио к благоразумию Шурки.

      – Начхать!! Целуй.

      Ларио быстро чмокнул Шурку в губы и еще быстрее, взяв ее под руку, нырнул с ней в толпу, повторяя на ходу:

      – Ей-богу же, выведут.

      В толпе они встречали знакомых и любезно кивали головой направо и налево. Своих первых танцоров узнавала толпа и почтительно пропускала вперед.

      Так незаметно дошли они до буфета.

      – Коньяк – ни-ни! – решительно заявил Ларио.

      – Петька-а?!

      – Вот тебе и Петька.

      Шурка внимательно заглянула в глаза Ларио.

      – Стану я тебя спрашивать?! Коньяку!!

      – Ну и плати сама.

      – Петька?

      – Петька я давно, – водку пей…

      – Ну, петушок, одну только… а там до конца, ей-богу, вот тебе крест, – водку.

      – Экая дрянь… Ну дуй.

      Шурка проглотила рюмку коньяку залпом и, дотрагиваясь до блюда вареных красивых раков, спросила:

      – Рака?

      Ларио, крякнув после выпитой рюмки водки, кивнул Шурке головой в знак согласия и сам, закусив редькой в сметане, под руку с Шуркой, осторожно обламывавшей ножки рака и сосавшей их, направился в залу.

      Они опять шли под руку и опять весело раскланивались со знакомыми.

      И все его симпатии: и «Подрумянься», и «С морозу», и Лизка-пьяница, и Маша первая, и Маша вторая – все, все понимали и то, что у Петьки деньги и что Шурка на сегодня завоевала Петьку, и в их поклонах ясно передавалось, что они признают эту победу и с своей стороны никаких посягательств ни на Петьку, ни на его карман делать не будут. И довольная Шурка говорила своему кавалеру о том, какие они все хорошие люди.

      Были, впрочем, и такие, которые не желали признавать Шуркиных прав на захват и старались привлечь на себя внимание Ларио. Эти давали Шурке повод говорить о назойливости, о нахальстве, о подлости человеческой натуры вообще и в частности о пристававших к Ларио.

      У Шурки язык был, как бритва, она искусно работала им против своих соперниц, и Ларио говорил больше для успокоения Шурки:

      – Да черт с ними: что тебе?

      – Ну так и иди к ним… – горячо отвечала обидчивая Шурка, вырывая руку.

      Но мир снова восстановлялся быстро, и Ларио опять выслушивал рассуждения Шурки на тему о подлости человеческой натуры.

      – Порядочная девушка, – говорила она убежденно и так громко, чтобы