Призрак кургана. Юхан Теорин

гроба его брата.

      Начало лета

      Согреет солнце дали

      Теплом своих лучей,

      Но о земной печали

      Напомнит соловей.

Харри Мартинсон[3]

      Герлоф

      Оказывается, лодки тоже умирают. Как люди. Герлоф смотрел на свою старую деревянную шлюпку и размышлял. В этот солнечный июньский день шлюпка должна быть на воде, а она валяется в траве. В борту трещина, и не одна. Лощечка на корме с названием: «Ласточка». Но «Ласточка» по воде уже не летала. Жирная зеленая муха неторопливо, короткими рывками ползла по рассохшемуся корпусу.

      – Что скажешь? – спросил Ион Хагман. Он стоял с другой стороны шлюпки.

      – Рухлядь, – ответил Герлоф. – Старая, никуда не годная развалюха.

      – Помоложе, чем мы с тобой.

      – Помоложе, это верно… да ведь и мы с тобой рухлядь.

      Герлофу восемьдесят четыре, Иону на будущий год стукнет восемьдесят. Они плавали на балтийских лайбах почти тридцать лет. Капитан и штурман. В Стокгольм – камень, назад – топливо и всякое-разное. В шторм и в штиль. Но это было давно, а теперь осталась разве что эта развалина.

      «Ласточку» построили в 1925 году Герлофу тогда было десять. Отец на ней рыбачил, ловил камбалу почти тридцать лет, а потом, уже в пятидесятые, шлюпка перешла к Герлофу. Он греб и ходил под парусом еще сорок лет. Но в начале девяностых пришла пора спускать «Ласточку» на воду, и Герлоф вдруг осознал, что уже не в силах дотащить шлюпку до воды.

      Он стал старым. И «Ласточка» тоже.

      И с того дня шлюпка так и лежала возле рыбарни Герлофа, и доски обшивки постепенно рассыхались.

      В этот день на западном берегу Эланда вовсю светило яркое предлетнее солнце. Порывы ветра с пролива приносили приятную прохладу. Но жара еще не наступила, по-настоящему жарко становится только к середине июля, а бывают годы, когда и лета-то нет – разве что по календарю.

      Герлоф потыкал палкой в борт и покачал головой.

      – Рухлядь, – повторил он. – Двух метров не пройдет, затонет.

      – Можно подновить.

      – Ты думаешь?

      – А почему нет? Она же не вся гнилая. Больную древесину убрать, сделать вставки, трещины законопатить где надо, зашпаклевать. Андерс поможет.

      – Может, и так… Только вы с Андерсом будете работать, а я сидеть и смотреть. Больше я ни на что не годен.

      Герлоф страдал болезнью Шёгрена – ревматическим полиартритом. Болезнь то обострялась, то отступала, и никогда не известно, что от нее ждать. Летом еще туда-сюда, передвигался на своих двоих, но иногда без кресла-каталки не обойтись.

      – На ней еще деньги можно заработать, – задумчиво произнес Йон.

      – Ну да?

      – Еще как… Эландское общество деревянных судов. Они поддерживают такие проекты…

      Откуда-то послышался тихий, равномерный вой шин. Оба повернулись как по команде – сверкающий черный джип «вольво» с иностранными номерами и тонированными боковыми стеклами.

      До праздника солнцеворота оставалась неделя. Стенвик –

3

Здесь и далее – стихотворные переводы С. Штерна.