Руби. Вирджиния Эндрюс

все виноват Тёрнер Брауни, бабушка, – начала я. – Он первый…

      Бабушка вскинула руку, давая понять, что объяснения излишни. Не говоря ни слова, она направилась к шкафу, где держала свои снадобья. Казалось, она ожидала чего-то в этом роде. Это было так странно, что Пол лишился дара речи.

      – Садись! – скомандовала бабушка, указывая ему на стул. – Сначала посмотрим, чем можно тебе помочь. А потом уж расскажете мне, что случилось, – обернулась она ко мне.

      Пол уставился на меня широко открытыми глазами и опустился на стул; бабушка принялась творить очередное свое чудо.

      4. Прошлое наносит удар

      – На, держи. – Бабушка протянула Полу две салфетки, смоченные травяными настоями. – Одну прижми к щеке, другую – к губе.

      Пол повиновался. Суставы пальцев на правой его руке посинели и распухли.

      – Бабушка, посмотри на его руку! – воскликнула я.

      – Ничего страшного, – мужественно улыбнулся Пол. – Просто, когда я катался по полу…

      – Катался по полу? – перебила бабушка. – Во время файс-додо, я правильно понимаю?

      Пол покачал головой и попытался объяснить:

      – Мы ели гумбо, и тут…

      – Прижимай покрепче! – прервала бабушка.

      С салфеткой, прижатой к губе, Пол не мог говорить, и в объяснения пустилась я:

      – Это все Тёрнер Брауни. Он выделывался перед приятелями и наговорил нам кучу гадостей.

      – Каких именно? – уточнила бабушка.

      – Ну, ты разве не знаешь, что говорят? Всякие обидные вещи.

      Несколько мгновений бабушка буравила меня взглядом, потом перевела глаза на Пола. Было невозможно что-нибудь скрыть от нее. Любого человека она видела насквозь, проникая в самые тайные его помыслы.

      – Он говорил о твоей матери?

      Я потупила голову, что было равнозначно утвердительному ответу. Бабушка тяжело вздохнула, прижав руку к сердцу:

      – Да, такие люди никогда не переведутся. Они цепляются к чужим несчастьям, как мох к гнилому дереву.

      Я посмотрела на Пола. Судя по расстроенному лицу, на душе у него кошки скребли. Наверняка он переживал, что не сдержался. Пол попытался было отнять от губы салфетку и начать извиняться, но я удержала его руку. Пол улыбнулся глазами – губ его я не видела.

      – Держи примочку, – велела я.

      Бабушка посмотрела на нас. Я улыбнулась, не отнимая своей руки от руки Пола.

      – Он показал себя настоящим храбрецом, бабушка! – заявила я. – Ты же знаешь, какой здоровенный этот Тёрнер Брауни. Но Пол его не побоялся.

      – И получил хорошую трепку, – усмехнулась бабушка. – Твой дедушка Джек был таким же храбрецом. Да и сейчас забияка. Плати он мне по пенни всякий раз, когда мне приходилось лечить его синяки и ссадины, у меня скопилось бы целое состояние. То с подбитым глазом явится домой, то с разорванным ухом. Другой бы поостерегся в следующий раз лезть в драку, но твоему дедушке уроки впрок не идут. Видно, когда Бог раздавал здравый смысл, на всех не хватило.

      Дождь, вовсю барабанивший по оловянной крыше дома, затих,