Руби. Вирджиния Эндрюс

отец – настоящее чудовище. Как он мог, едва женившись… встречаться с мамой? – спросила я, чувствуя, как гнев на мгновение пересилил грусть, затопившую мою душу.

      – Я его не оправдываю, – покачала головой бабушка. – Он был взрослым мужчиной, а Габриелла – всего лишь чувствительной девчонкой. Но она была так красива, что всех сводила с ума. Думаю, злой дух давно бродил вокруг Октавиуса Тейта, нашел в его сердце лазейку и заставил соблазнить твою мать.

      – Если Пол об этом узнает, он возненавидит отца! – выпалила я.

      Бабушка кивнула.

      – А ты этого хочешь, Руби? – тихо спросила она. – Хочешь зажечь в его сердце огонь ненависти? И как Пол будет относиться к женщине, которую до сих пор считал матерью? Хочешь, чтобы и ее он возненавидел?

      – Нет, нет, бабушка! – выкрикнула я, сорвалась с места и зарылась лицом в ее колени.

      Она погладила меня по волосам:

      – Успокойся, моя маленькая, успокойся. Поверь, со временем боль утихнет и все забудется. Перед тобой – вся жизнь, тебя ждет много радостей. Ты непременно станешь знаменитой художницей, люди будут тобой восхищаться.

      Бабушка мягко взяла меня за подбородок и заставила поднять голову.

      – Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты отсюда уехала? – спросила она, глядя мне в глаза.

      Слезы хлынули у меня горячим потоком.

      – Понимаю, – всхлипнула я. – Но я ни за что не расстанусь с тобой, бабушка.

      – Настанет день, когда нам придется расстаться. Это в порядке вещей. Когда это произойдет, не терзайся сомнениями. Делай то, что должна делать, и не думай обо мне. Обещай, что уедешь. Обещай!

      Она смотрела на меня с тревогой.

      – Обещаю, – ответила я.

      – Вот и славно, – заключила бабушка Кэтрин. – Вот и хорошо.

      Она откинулась на спинку кресла. Казалось, что за несколько минут она постарела на несколько лет. Я размазала по щекам слезы и поднялась на ноги:

      – Тебе принести что-нибудь, бабушка? Может, стакан лимонада?

      – Лучше стакан холодной воды, – улыбнулась она и погладила меня по руке. – Прости, моя девочка.

      Судорожно сглотнув, я поцеловала бабушку Кэтрин в щеку:

      – Ты ни в чем не виновата. Тебе не за что просить у меня прощения.

      Бабушка молча улыбнулась. Я принесла воды, и она выпила ее с явным усилием. Осушив стакан, бабушка поднялась с кресла:

      – Что-то я очень устала, Руби. Пойду спать.

      – Конечно, бабушка. Я тоже скоро лягу.

      Когда бабушка ушла, я бросилась на галерею и вперила взгляд в темноту, в то место, где мы с Полом поцеловались на прощание. Тогда никто из нас не знал, что это наш последний поцелуй. Я больше никогда не услышу, как его сердце бьется рядом с моим, никогда не задрожу, ощущая его прикосновения. Закрыв дверь, я побрела в свою комнату. В душе у меня зияла пустота. Словно кто-то, кого я любила всем сердцем, внезапно умер. Впрочем, так оно и было. Я навсегда потеряла Пола Тейта, которого знала и любила прежде. Той Руби Лэндри, которую любил Пол, тоже более не существовало. Грех,