Железный Хромец. Михаил Попов

барана, то есть утолив первый голод, вытерев руки о привычные ко всему полы своего трапезного одеяния, он спросил у по-козлиному жующего царевича:

      – Что тебя гнетет-беспокоит, сынок? Прекрасный день, прекрасная охота, прекрасная добыча!

      – Зачем ты спрашиваешь, отец, о том, что тебе известно не хуже, чем мне?

      Хан поднял чашу над своим плечом, и тут же из-за спины подбежал на бесшумных цыпочках одноглазый прислужник с бурдюком кумыса. Тонкая струйка, пенясь, разбилась о золоченое дно.

      – Да, – облизал толстые губы правитель чагатайцев, – ты все про этого Тимура. Он тебе не нравится?

      – Да, не нравится! – Ильяс-Ходжа яростно выплюнул кусок мяса изо рта и вскочил на ноги.

      Токлуг Тимур поудобнее разлегся на подушках, зевая и щурясь. Даже неприятная беседа не могла ему испортить приятную обязанность по перевариванию съеденного.

      – Не могу я тебя понять, Ильяс-Ходжа. Ты вспомни, какой он охотник. Кто сегодня подстрелил первого джейрана, а? Тимур. Чей кречет, заметь, неродной, дареный кречет, набил больше всего перепелов, а? Опять я тебе отвечу: его, Тимура. Кто всегда первый в скачке, кто первый в рубке? Только в борьбе на поясах он уступил нашему Арчитару. Но этот может, по-моему, повалить и индийского слона.

      Во время этой речи Ильяс-Ходжа стоял спиной к выходу из шатра, шепча змеиными губами бесшумные проклятья и терзая острыми пальцами шелковую занавесь.

      Его отец между тем продолжал хвалебные речи в адрес Тимура.

      – И еще, Ильяс-Ходжа, ты видел, с какой охотой ему подчиняются люди, несмотря на его молодость? Только человек, рожденный управлять, обладает такими качествами.

      Царевич бросил занавесь и, бросившись к отцу, сел у его ног. Он задыхался от волнения.

      – Тут я с тобой согласен, отец. Тимур, сын Тарагая, рожден не подчиняться, но властвовать.

      Хан поднял пухлую руку и отрицательно помотал ею в воздухе.

      – Не властвовать, но управлять. Ты должен знать разницу между этими словами. Властвовать может только прямой потомок Потрясателя Вселенной, только тот, кто происходит из рода Чингисхана.

      Дыша мощно, как кузнечные мехи, Токлуг Тимур вернулся в сидячее положение. Он собирался говорить о важных вещах.

      – Властвовать и царствовать можешь ты, мой сын, мой старший сын. После моей смерти так и случится. Тимур может лишь управлять частью твоих владений. Испокон веку земли на Кашкадарье принадлежат Чагатаеву улусу, и так будет впредь.

      На лице царевича выразилось сильнейшее изумление.

      – Ты хочешь, отец, эти земли доверить этой подлой барласской собаке?!

      Хан тяжело, неудовлетворенно вздохнул:

      – Я уже объяснил тебе, что сын Тарагая прекрасный воин и охотник, человек сильный и умный, а не собака.

      – Но тем хуже для того, кому он будет подчиняться. Своеволие и мятеж неизбежно гнездятся в человеке, который уверен в своих силах, разве не так?!

      – Мы не можем проникнуть в его душу. Может быть, Бог, которому