Железный Хромец. Михаил Попов

видеть Тимур.

      Хаджи Барлас не сразу сообразил, о ком идет речь. Во время трехдневной скачки, во время переправы через Амударью он находился как бы в полусне и не вполне отчетливо осознавал, кто именно сопровождает его в этом путешествии. Его можно было понять – слишком резкое падение с вершин благополучия в пределы бедствия кого угодно может свести с ума.

      – Тимур?

      – Да, господин. Сын эмира Тарагая.

      Хаджи Барлас прекрасно знал своего молодого родственника и в глубине души был польщен тем, что он оказался в его свите в этот тяжелый момент. Тимур уже давно считался самым умным, смелым и решительным среди молодых и родовитых воинов племени. На него можно будет опереться.

      – Пусть войдет.

      В дверном проеме произошла смена теней.

      Тимур вошел внутрь и сел, опершись на камышовую стену, отчего сделался совершенно невидим. Эта физическая невидимость гармонировала с общей загадочностью молодого воина. Бек почувствовал, что разговор будет не совсем обычным.

      Молчание – вещь неприятная, но вдвойне неприятно молчание в полной темноте. По правилам нарушить его должен был старший по возрасту или по положению. Несмотря на свой титул и на то, что он вдвое старше невидимого гостя, Хаджи Барлас не мог заставить себя заговорить.

      Наконец он преодолел вздорную слабость.

      – С чем ты пришел, Тимур, сын Тарагая?

      – Я хочу оставить тебя.

      Бек почувствовал приступ удушья и стал массировать грудь в вырезе потной рубахи, радуясь тому, что никто не видит его слабости.

      – Ты хочешь меня оставить. Куда же ты пойдешь?

      – В Кеш.

      – И ты и я – оба понимаем, что это верная смерть. Что тебя заставляет делать это?

      Тимур не сразу ответил на вопрос. Вернее сказать, он вообще на него не ответил, ибо спросил сам:

      – Скажи, Хаджи Барлас, ты веришь, что, покинув тебя, я отправлюсь именно в Кеш, а не сбегу туда, где буду в полной безопасности?

      Настало время бека помедлить с ответом. Наконец он выговорил, медленно, но твердо:

      – Верю. И отпущу тебя. Но при условии, что ты объявишь мне свою цель: я не хочу быть соучастником безумного поступка.

      – Аллах видит, я смел, но не безумен!

      – Я знаю это, поэтому так настойчив в своих вопросах. Что тебя заставляет вернуться, может быть, семья?

      – Нет. Оба моих сына вместе с отцом и старшей сестрой Кутлуг Туркан-ага находятся в надежном месте.

      – Тогда я совсем ничего не понимаю. А ведь сказано: непонимание – мать раздражения и недоверия.

      – Я хочу повидать своего духовного отца, шейха[5] Шемс ад-Дина Кулара. Когда-то, очень давно, я вошел к нему в дом, когда он со своими братьями-дервишами[6] предавался зикру[7]. Я всегда был очень непоседливым ребенком, но тут я не позволил себе ничего не подобающего и терпеливо выстоял до окончания обряда. Шейх и дервиши были тронуты моим благочестием и помолились за меня. Затем шейх

5

Шейх (араб., букв. – старик) – титул правителей в арабских странах, глав религиозных мусульманских общин, старост деревень и селений в Средней Азии; в широком смысле – почтенный человек вообще.

6

Дервиши – мусульманские монахи. Странствующие дервиши занимаются знахарством, гаданием, заклинаниями.

7

Зикр (араб., букв. – созерцание) – ритуальное поминание Аллаха по особой формуле.