Молчание доктора Мурке (сборник). Генрих Бёлль

взглянул на часы. Всего половина одиннадцатого, но неумолимый голос продолжал:

      – Доктор Мурке, вас ожидают в студии номер тринадцать. Доктор Мурке, вас ожидают в студии номер тринадцать.

      Громкоговоритель висел над стойкой, чуть пониже лозунга, выведенного на стене по приказу главного: «Дисциплина – это все!»

      – Ну, ступай, – сказал Швендлинг. – Тут уж ничего не поделаешь.

      – Верно, – ответил Мурке, – тут уж ничего не поделаешь.

      Он встал, положил на столик деньги за сок, проскользнул мимо спорящих, вскочил в «патерностер» и снова поехал вверх мимо пяти пепельниц Шрершнауца, снова увидел Христово Сердце возле двери помрежа и подумал: «Ну, слава Богу, теперь на радио есть хоть одна безвкусная картина!»

      Открыв дверь в студию, Мурке увидел техника, спокойно сидевшего перед четырьмя коробками, и устало спросил:

      – Ну, в чем дело?

      – Они управились раньше, чем рассчитывали, и мы выиграли полчаса, – сказал техник. – Я думал, вы захотите воспользоваться этим получасом.

      – Конечно, захочу, – ответил Мурке. – У меня в час свидание. Давайте начнем. Что это за коробки?

      – У меня для каждого падежа своя коробка, – ответил техник. – В первой – именительный и винительный, во второй – родительный, в третьей – дательный, а в этой, – он указал на крайнюю справа маленькую коробочку с надписью «Натуральный шоколад», – в этой оба звательных падежа: справа – удачный, слева – бракованный.

      – Замечательно! – сказал Мурке. – Значит, вы уже успели разрезать это дерьмо на части?

      – Да, – ответил техник. – И если вы записали, в каком порядке вклеивать падежи, мы управимся за какой-нибудь час. Вы записали?

      – Да, – сказал Мурке. Он достал из кармана записку, на которой столбиком были выписаны цифры от «1» до «27», а против каждой цифры – название падежа.

      Мурке сел, протянул технику сигареты. Пока закуривали, техник вставил в аппарат кусок ленты с выступлением Бур-Малотке.

      – Сначала винительный… – начал Мурке.

      Техник сунул руку в первую коробку, вытащил отрезок ленты и вклеил в нужное место.

      – Теперь дательный, – сказал Мурке. Работа шла быстро, и Мурке с облегчением вздохнул, убедившись, что никаких затруднений не предвидится.

      – Так, теперь звательный, – продолжал Мурке. – Возьмем, разумеется, тот, что похуже.

      Техник рассмеялся и вклеил в пленку бракованный звательный падеж Бур-Малотке.

      – Дальше что? – спросил он.

      – Родительный, – ответил Мурке.

* * *

      Главный редактор имел обыкновение добросовестно прочитывать все письма радиослушателей. То, которое он читал сейчас, было следующего содержания:

      Дорогое радио! У тебя наверняка нет более преданной слушательницы, чем я. Я уже пожилая женщина: мне семьдесят семь лет. Я слушаю тебя ежедневно вот уже тридцать лет и никогда не скупилась на похвалы. Ты, может, помнишь мое письмо о твоей передаче «Семь душ коровы Кавейды». Это была чудесная передача. Но теперь я на тебя сердита. Меня просто начинает возмущать