Мера любви. Избранное. Лариса Захарова

обелиски,

      Куда мы цветы отнесем по весне.

      Могиле родной мы поклонимся низко

      И «Здравствуй!» приветливо скажем сосне.

      На холмик глядит она с прежней любовью.

      Пусть дождь заливает и солнышко жжет,

      Но, руки ветвей заломивши по-вдовьи,

      Могилу солдата она бережет.

      Скорежился ствол ее, в горести замер,

      Но ей ли забыть о минувшей поре?

      …Все плачет сосна золотыми слезами,

      Что каплями стынут на темной коре…

      В Петергофе

      Четыре года воевала

      Войн не желавшая страна.

      И лет с тех пор прошло немало…

      Для многих все далеким стало:

      «Тыл», «фронт», «бомбежки»

      и «война»,

      «Фашизм»,

      «сожженные деревни»…

      Но жив тех дней немой укор:

      Под Ленинградом, в парке древнем,

      В бомбежках ранены,

      деревья

      Стоят в повязках до сих пор.

      Пестрят бессчетные заплаты —

      Длинны, овальны и круглы…

      И словно требуют расплаты

      Петра видавшие когда-то

      Многострадальные стволы.

      Когда дневные стихнут звуки,

      Скрипят и стонут в тишине

      Они, познав людские муки,

      Воздев израненные руки

      С немым проклятием войне.

      Памятник эпохи

      Евгению – участнику и инвалиду Великой Отечественной войны

      Добры все, слишком веселы,

      При встрече с ним не хмурятся,

      Ему почет и пенсия,

      И помощь от тимуровцев,

      И в жизни многоликой

      Он с нами – каждым чувством,

      Приученный не хныкать —

      Как высшему искусству.

      И вроде всем доволен,

      В делах видна сноровка…

      Судьбу своею волей

      Скрутил он, как веревку.

      Но и ребята круты,

      Хоть помогают много:

      Ведь путь до института —

      Не торная дорога.

      Промолвят среди прочего:

      – Поете замечательно!

      Потом – «Спокойной ночи вам!» —

      И щелкнут выключателем.

      И он один останется,

      Вторичной тьмой окутан,

      И на часы оглянется,

      И слушает минуты,

      И тяжко, как с веригами,

      Возьмет стихи поэта —

      Нечитаную книгу,

      Как песню, что не спета,

      Что яркой, алой, чистой

      Забрызгана капелью…

      Нашли ее танкисты

      У сердца под шинелью.

      Теперь – вся в пятнах, ржавая…

      Писателю не снилось,

      Что книги содержание

      Еще обогатилось,

      Что образами, мыслями

      На кровь она испытана,

      Была она дописана —

      Осталась недочитанной…

      Не довелось ей выстоять,

      Был путь ее недолог…

      В глаза и книгу искрами

      Рассыпался осколок…

      А может, лучше в сердце бы

      Попасть ему, зубчатому?

      Эх, знать бы, насмотреться бы

      На зори и закаты,

      На