Девушка ждёт. Джон Голсуорси

обещал посетить ее госпиталь и посоветовать, как наладить дело. Воскресный обед прошел очень мило, – все были в ударе, играли в фанты. Потом пришел Алик; говорит, что в последнем наступлении мы потеряли сорок тысяч человек, но французы потеряли больше. Я высказал мнение, что все это очень серьезно. Никто не обратил внимания».

      Динни рассмеялась.

      – Неужели есть такие люди?

      – А ты думаешь, нет! Не люди, а золото; что бы мы без них делали?.. Они выстояли, не дрогнув, вынесли все, не моргнув, проболтали всю войну, не запнувшись… надо было это видеть, чтобы поверить. И каждый считал, что войну выиграл именно он. Особенно отличался Саксенден. Он все время занимал такой важный пост.

      – Какой?

      – Он был в курсе дела. По его словам, он был в курсе дела больше, чем кто бы то ни было другой. К тому же у него редкое здоровье, это сразу видно, он прекрасный яхтсмен и, кажется, никогда не хворает.

      – Интересно будет познакомиться с ним поближе.

      – Зазнайка, – вздохнул ее дядя, – один из тех людей, от которых лучше держаться подальше. Ты останешься ночевать или поедешь домой?

      – Мне надо сегодня же вернуться. Поезд отходит в восемь с Пэддингтонского вокзала.

      – В таком случае я пробегусь с тобой через Хайдпарк, мы закусим на вокзале, и я посажу тебя в поезд.

      – Незачем тебе со мной возиться, дядя Лоренс.

      – Пустить тебя одну в парк и прозевать такой случай! Нет уж, дудки! Меня же могут арестовать за то, что я прогуливаюсь с молодой особой женского пола. Мы можем даже посидеть на травке и поглядеть, что из этого выйдет. Такие, как ты, и вводят пожилых людей в соблазн. В тебе есть что-то от женщин Боттичелли. Пойдем.

      Было семь часов теплого сентябрьского вечера, когда они очутились в Хайд-парке; они прошли под платанами, и под ногами у них зашуршала сухая трава газона.

      – Слишком рано, – сказал сэр Лоренс, – учитывая, что на лето передвинули вперед часы. За непристойное поведение наказывают только после восьми. Пожалуй, не стоит даже садиться. А ты могла бы узнать переодетого шпика? В жизни это может пригодиться. Они носят котелок – боятся, что ударят по голове, – в книгах котелок у шпика всегда сваливается, – и стараются изо всех сил выглядеть так, будто они совсем и не шпики; у них решительная складка у рта, – в полиции бесплатно вставляют зубы; глаза шарят по земле, если только они безжалостно не впились в тебя; те, кто чином постарше, крепко стоят на пятках, будто с них снимает мерку портной. Ну, и, конечно, их сразу узнаешь по казенным ботинкам.

      Динни звонко расхохоталась.

      – Знаешь что, дядя Лоренс, давай сделаем вид, будто я к тебе пристаю. У Пэддингтонских ворот, наверно, торчит какой-нибудь шпик. Я немножко погуляю взад-вперед, а когда ты подойдешь, я к тебе пристану. Но что я должна сказать?

      Сэр Лоренс задумчиво нахмурил брови.

      – Насколько мне помнится: «Как дела, котик? У тебя свободный вечерок?»

      – Тогда