Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник). Юлиан Семенов

его обойти меня. Нет, не годится. Он решит, что я боюсь, и начнет драку. Стрелять нельзя, а он здоровее меня, сволочь».

      Все. Стоп. Лифт, подпрыгнув, остановился.

      Дверь распахнулась сама по себе.

      «Неужели его человек?! – пронеслось в мозгу у Костенко. – Оборачиваться нельзя».

      – Успел! – крикнул Росляков. – Это я, это я, Славка!

      Костенко шумно вздохнул и сделал шаг назад.

      – Давай топай, милорд, – сказал Костенко, – быстренько…

      В кабинете Садчикова, после обыска, Костенко предъявил Сударю постановление на арест. Тот внимательно прочитал все, что там было написано, осторожно положил бумагу на краешек стола и сказал:

      – Никаких показаний давать не буду, подписывать тоже не буду. Если хотите со мной поговорить, дайте марафета. Я иначе не человек.

      – Наркотика ты не получишь, – сказал Костенко. – Это раз. Подписи нам твои не нужны. Это два. И показания – тоже. Это три. Понял?

      – Ты меня на пушку не бери, я сын почетного чекиста.

      – Ты сын подлеца, запомни это, и никогда впредь не смей называть своего отца чекистом. Он им не был.

      – Я вызову сюда прокурора.

      – Не ты, а я вызову прокурора.

      – Какое имеешь право называть меня на «ты»?

      – А ну, потише, и не хами. Все равно наркотика не получишь.

      – Я требую прокурора! Прокурора! Марафета! Прокурора! Марафета!

      Сударя прорвало – началась истерика.

      Когда Садчикову рассказали про звонок из прокуратуры – требуют взять под стражу Леньку Самсонова, – он хлопнул по столу папкой так, что подскочила телефонная трубка.

      – Перестраховщики, – сказал он. – Ни ч-черта не понимают!

      – Позвони к ним, – сказал Костенко. – Надо инициативу перехватить, потом может быть поздно, если он постановление выпишет.

      – Ну и ч-что я с ним б-буду говорить?

      – А ты с ним не говори. Ты с ним скандаль. Это иногда помогает. Особенно если правда на нашей стороне.

      – Т-ты же знаешь – я не умею с-скандалить…

      – Пора бы и научиться.

      – М-может, ты позвонишь?

      – Нет. Это надо сделать тебе. Ты – старший. Я готов идти вместе с тобой куда угодно, ты это знаешь. Но звонить надо тебе… Уважай себя… Уважай так хотя бы, как мы тебя уважаем…

      Садчиков позвонил в прокуратуру:

      – Послушайте, это С-садчиков говорит. Почему вы с-считаете нужным арестовать Самсонова?

      – Потому что имело место вооруженное ограбление кассы.

      – Х-хорошо, но при чем з-здесь Самсонов?

      – Он был там с бандой.

      – Н-ну был. По глупости.

      – Вот вы и докажите, что это глупость. И пререкания тут излишни.

      – Эт-то не пререкания, поймите. П-парня мы погубим, если его п-посадить. Он же верил нам. Он помог нам задержать бандитов…

      Следователь прокуратуры был старым и опытным работником. Он считал, что лучше и безопаснее перегнуть палку, чем недогнуть ее. Так он полагал и ни разу за всю свою многолетнюю практику не ошибся. Во всяком случае, так ему казалось.