Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник). Юлиан Семенов

моим ученикам, чтобы они бежали из консерватории. Бежали со всех ног. Артисты! Ах, жизнь артиста! Фраки, манишки, овации, медали, репортеры! Тьфу! Пропади все это пропадом! Хочу быть бухгалтером! Иметь свой, гарантированный законом отпуск, считать дивиденды и ни о чем больше не думать! Десять часов каждодневных репетиций, бесконечные поездки, жизнь бродячего циркача! Я больше не могу! Понимаете?! Я живу дома месяц в году, Арон!

      – Хорошо, – сказал Арон Маркович, – я постараюсь устроить вас счетоводом.

      – При чем здесь счетовод?

      – Вы же сами хотели быть бухгалтером. Вы только что сказали мне об этом.

      – Мало ли что я сказал! А что, если я попрошу у вас должность президента Боливии?

      – Трудновато, но, может быть, выхлопочу.

      – Вы прекрасный человек, Арон.

      – Я знаю…

      – Вы негодяй.

      – Это я тоже знаю. Когда вы едете?

      – Никогда.

      – Поедете, Кока. Иначе ваша теория страдания слишком резко разойдется с практикой жизни.

      Это было больное место Коки. Он считал, что главный стержень искусства – страдание. Радость вызывает смех, страдание – слезы. Радость и благоденствие порождают хорошее настроение, страдание создает Достоевского, Баха, Стендаля, Хемингуэя. К этой своей теории скрипач относился трепетно и отстаивал ее в жарких спорах до последней возможности.

      – Кто-то звонит, – сказал Арон Маркович испуганно. Он с детских лет боялся звонков в дверь…

      – Это из прачечной.

      – Я открою.

      – Спасибо.

      Арон Маркович подошел к двери и спросил:

      – Кто там?

      – Слесарь.

      – Слесарь! – крикнул Арон Маркович. – Вы просили слесаря, Кока?

      – Нет.

      – А что вам надо, слесарь? – спросил Арон Маркович, все еще не открывая двери.

      – Проверка. Если вы заняты, я попозже зайду.

      – Он зайдет попозже, Кока.

      – Откройте же дверь, Арон, это неудобно, там человек стоит.

      – А что вы будете проверять, слесарь?

      – Трубы…

      Арон Маркович открыл дверь. На пороге стоял Сударь. Он осторожно переступил порог, судорожно вздохнул и сказал:

      – Здравствуйте.

      – Здравствуйте.

      – Мне бы кухню посмотреть. Только если вы заняты, я могу попозже.

      Кока крикнул из комнаты:

      – Вы надолго?

      – Минут десять.

      – Тогда пожалуйста.

      Арон Маркович неотступно следовал за Сударем. Кока достал из футляра скрипку и стал играть Брамса, расхаживая по комнате. Слесарь начал стучать чем-то металлическим, и Кока поморщился, потому что металлические звуки ложились на Брамса и делали музыку страшной – словно из фильма кошмаров. Кока перестал и крикнул:

      – Арон, где вы?

      – Мы на кухне.

      – Идите сюда!

      Администратор вошел в комнату.

      – Поезжайте и заказывайте билет на завтра, – сказал Кока, – и одновременно закажите на Симферополь, я из Томска улечу работать в деревню. К морю.

      – Я же знал. Вы добрая и обязательная умница.

      – Когда