Спартак. Рафаэлло Джованьоли

и при свете бронзового светильника, спускавшегося с потолка, прочел на мозаичном полу выложенное там, по обычаю, слово Salve (привет); как только гость делал несколько шагов, это слово повторял попугай в клетке, висевшей на стене.

      Миновав переднюю и атрии, Метробий вошел в коридор галереи, там он увидел Аспазию и приказал ей доложить о его приезде Эвтибиде.

      Рабыня сначала была в нерешительности и колебалась, но актер настаивал. Аспазия боялась, что госпожа накричит на нее и прибьет, если она не доложит о Метробии, с другой же стороны, бедняжка опасалась, как бы Эвтибида не разгневалась, что ее побеспокоили. Наконец она все же решилась доложить своей госпоже о приезде комедианта.

      А в это время, удобно усевшись на мягком красивом диване в своем зимнем конклаве, где стояла изящная мебель, где было тепло от топившихся печей и чудесно пахло благовониями, гречанка слушала любовные признания юноши, сидевшего у ее ног. Дерзкой рукой Эвтибида перебирала его мягкие и густые черные кудри, а он смотрел на красавицу влюбленным взором и пылко, восторженно говорил о своей любви и нежности.

      Юноша этот был среднего роста и хрупкого сложения; на бледном лице его с правильными, привлекательными чертами выделялись необычайно живые черные глаза; одет он был в белую тунику с пурпурной каймой из тончайшей шерсти, что свидетельствовало о его принадлежности к высшему сословию. Это был Тит Лукреций Кар. С ранних лет он усвоил философию Эпикура; в его гениальном мозгу уже зарождались основы бессмертной поэмы, а в жизни он следовал догмам своего учителя и, не стремясь к серьезной, глубокой любви, не желал

      Питать леченье тяжкое и боль:

      Ведь язва каждая становится живее,

      Укореняется, коли питать ее…

      А поэтому довольствовался неглубокими и мимолетными увлечениями,

      Cтрелою новою любви

      Быстрей предшественницу изгоняя…

      Так на оси колесной меняется гвоздь за гвоздем…

      И с легким чувством тот иль этот

      Сладкий фрукт… срывая.

      Впрочем, это не помешало ему кончить жизнь самоубийством в возрасте сорока четырех лет, и как предполагают, из-за безнадежной, неразделенной любви.

      Лукреций, красивый, талантливый юноша, приятный, остроумный собеседник, был богат и не жалел денег на свои прихоти. Он часто приходил к Эвтибиде и проводил в ее доме по нескольку часов, и она принимала его с большей любезностью, чем других, даже более богатых и щедрых своих поклонников.

      – Ты любишь меня? – кокетничая, спрашивала юношу гречанка, играя его кудрями. – Я еще не надоела тебе?

      – Нет, я люблю тебя все более страстно…

      В эту минуту кто-то тихонько постучался в дверь.

      – Кто там? – спросила Эвтибида.

      Аспазия робко ответила:

      – Прибыл Метробий из Кум…

      – Ах! – вся вспыхнув, радостно воскликнула Эвтибида и вскочила с дивана. – Приехал?.. Проводи его в кабинет… я сейчас приду. – И, повернувшись к Лукрецию, который тоже поднялся