Спартак. Рафаэлло Джованьоли

ваши боги разве не были гладиаторами, да к тому же хорошими?

      – О, да простит мне великий Юпитер! Какие богохульства приходится мне выслушивать! – в сердцах воскликнула Лутация.

      – Клянусь Гезом, я не лгу и не богохульствую! Я не буду говорить о Марсе и его деяниях, напомню лишь о Бахусе и Геркулесе; уж если они оба не были отличными и храбрыми гладиаторами и не совершали дел, достойных амфитеатра и цирков, то пусть молнии Юпитера поразят тут же на месте нашего прекрасного ланисту Акциана!

      За столом грянул дружный хохот, и со всех сторон послышалось:

      – Если бы!.. Если бы!.. Было бы только небу угодно!..

      Когда шум прекратился, Крикс спросил:

      – Скажи, Лутация, кто ужинал за этим маленьким столом?

      Лутация обернулась и с удивлением воскликнула:

      – Куда же он делся? Вот так история! – И, поглядев вокруг, она добавила: – О, да поможет мне Юнона Луцина, он ушел! Не заплатил по счету! – И Лутация бросилась к опустевшему столу.

      – Он? Да кто ж этот неизвестный? Кто скрывается под именем он? – спросил ее Крикс.

      – Ах! – воскликнула Одноглазая, вдруг успокоившись. – Напрасно я на него наговорила! Я ведь знала, что он порядочный человек. Вот, глядите, оставил мне на столе восемь сестерциев в уплату по счету… даже больше, чем надо. Ему полагается сдачи четыре с половиной асса.

      – Чтоб тебя разорвало, косоглазая! Скажешь ли ты нам наконец?..

      – Ах, бедняга! – продолжала Лутация, убирая со стола. – Он забыл стиль и дощечку с записями.

      – Пусть Прозерпина съест сегодня вечером твой язык под кисло-сладким соусом, старая мегера! Скажешь ты наконец имя твоего посетителя? – вскричал Крикс, выведенный из терпения болтовней Лутации.

      – Скажу, скажу, дураки! Вы любопытнее всякой бабы! – ответила, рассердившись, Лутация. – За тем малым столом ужинал торговец зерном из Сабинской земли; он приехал в Рим по своим делам и приходит сюда уже несколько дней подряд, всегда в одно и то же время.

      – Покажи-ка, – сказал Крикс и, взяв из рук Лутации деревянную дощечку, покрытую воском, и костяную палочку, оставленные на столе, стал читать записи торговца.

      В этих записях действительно были отмечены закупленные партии зерна, цена, на которой сторговались, и имена людей, продавших хлеб; по-видимому, они получили от скупщика задатки, так как против их имен стояли цифры.

      – Вот только никак не пойму, – говорила Лутация Одноглазая, – когда он ушел, этот купец? Готова поклясться, что, когда вы входили, он еще был здесь!.. А-а, понимаю! Наверное, он меня позвал, а я была занята, готовила для вас сосиски и свинину. Он звал, звал, да и ушел – должно быть, очень торопился, – а деньги на столе оставил. Вот благородный человек!

      И Лутация, отобрав у Крикса дощечку и стиль, ушла, бормоча себе под нос:

      – Завтра он придет… обязательно придет. Я все и отдам ему в целости.

      Проголодавшиеся гладиаторы ели, почти не разговаривая, и только через некоторое время один из них спросил:

      – Так