Дело небрежной нимфы. Эрл Стенли Гарднер

что письмо находилось у него и могло быть взято только из его дома, а вам, помимо обвинения в ограблении, предъявят обвинение еще и в ложной присяге.

      – Об этом я не подумала, – испуганно проговорила девушка.

      – Я так и решил, что не подумали. Ну а теперь, предположим, вы все же расскажете мне, кто вы такая, как узнали, что письмо находилось в доме Олдера, ну и еще… и некоторые другие вещи…

      – А если не расскажу?

      – Всегда в запасе остается полиция.

      – Вы-то мне ничего про себя не рассказали, – вспылила она.

      – Совершенно верно! – сухо подтвердил Мейсон. – Я не рассказал.

      Несколько секунд она обдумывала положение, потом произнесла угрюмо и неохотно:

      – Я Дороти Феннер. Работаю секретарем у биржевого маклера. Когда моя мать умерла, то оставила мне немного денег. Два года назад я приехала сюда из Колорадо.

      Моя мать была сестрой Коры Лансинг. Кора вышла замуж за Джека Лансинга. У них была одна дочь, Коррин. Брак оказался неудачным, и Кора Лансинг вышла замуж во второй раз, за Сэмюеля Натана Олдера. У них был единственный сын, Джордж С. Олдер. Коррин на пять лет старше Джорджа.

      Так что, несмотря на разницу в годах, я двоюродная сестра Коррин. Мы были очень дружны. Тетя Кора умерла десять лет назад, потом умер отец Джорджа и оставил состояние, завещав его в равных долях Коррин, Джорджу и Дорлею Олдеру, дяде Джорджа.

      – В каких вы отношениях с Олдерами? – спросил Мейсон. – Как я понимаю, не в очень хороших.

      – С дядей Дорлеем я в отличных отношениях. Он превосходный человек. С Джорджем Олдером мы не ладим. С ним никто не ладит, потому что он требует во всем полного и безоговорочного подчинения своей воле.

      – А как вы узнали о существовании письма? – спросил Мейсон.

      – Я… этого я не могу вам сказать.

      – Советую, приготовьте заранее рассказ об этом, – предупредил Мейсон.

      – Я услышала о нем, – нерешительно сказала Дороти.

      – Как?

      – Ну, если уж на то пошло, так мне намекнул дядя Дорлей.

      – Вот оно что, – удивился Мейсон, по-видимому заинтересовавшись таким поворотом событий.

      – Он как-то спросил меня, не говорил ли мне когда-нибудь Джордж про письмо Минервы Дэнби, которое она написала перед тем, как ее смыло волной с борта яхты, и которое будто бы подобрал Питер Кадиц.

      – Вы знаете Питера Кадица?

      – Конечно. По-моему, с ним знакомы все яхтсмены. Он вроде как чистильщик пляжей. Его все знают.

      – Значит, Дорлей знает про письмо?

      – Что-то ему про него известно.

      – А почему вы не пошли к Джорджу Олдеру и не спросили его об этом напрямик?

      – Вот и видно, что вы, сэр, плохо знаете Джорджа Олдера, – сказала Дороти. – По-моему, он готов был уничтожить письмо. И давно бы сделал это, если бы не боялся, что Пит Кадиц или еще кто-нибудь узнает его содержание. Я же только хотела прочитать его. Узнав, что сегодня у Джорджа Олдера большой прием – а его дом мне знаком очень хорошо, – я решила, что могу прийти туда, когда гости будут обедать, войти в кабинет Джорджа, взять бутылку из письменного стола, прочитать письмо и