КВАЗИ. Сергей Лукьяненко

тогда не стоит считать это возвышением? – сворачивая к институту биохимии и паркуя машину, сказал я.

      – Возвыситься можно и с самого дна, Денис, – мягко ответил кваzи. – Если ты какое-то время просуществовал беспамятным кровожадным зверем, то нынешнее состояние становится очень привлекательным. Несмотря на минусы.

      Мы вышли из машины. За спиной шумело Садовое, здание института было уже полутёмным, хотя, судя по отдельным светящимся окнам, кто-то ещё работал.

      – Не понимаю его жену, – сказал я. – Как можно остаться на работе, зная, что муж погиб?

      – Ну ведь она уже ничего не может изменить, – с укором сказал Михаил. – Вот я её вполне понимаю.

      Через секунду до меня дошло.

      – Чёрт! – воскликнул я. – Чёрт, чёрт, чёрт!

      Несмотря на серовато-голубую кожу, женщина была красива. Может быть, потому, что возвышение застало её в самом расцвете сил и красоты – где-то на грани тридцати лет. Кваzи, кроме цвета кожи, внешне не отличались от своего человеческого облика и не пользовались косметикой. Так что это была её внешность. Природная.

      А вот тёмно-серый брючный костюм, красные туфли и красная блузка, прекрасно гармонирующие с серовато-синей кожей, – это уже её личный вкус.

      – Примите мои искренние соболезнования, Виктория… э…

      – Андреевна, но это не важно, – ответила женщина-кваzи. – Просто Виктория.

      – Мы предпочитаем короткие имена, – кивнул Михаил.

      Они с Викторией обменялись взглядами. Виктория кивнула. Мы сидели в холле, вокруг маленького столика. Институт, к моему удивлению, выглядел не унылым функциональным научным учреждением, а очень не бедным и очень современным. Такие вот уютные уголки отдыха в холлах, с хорошими кофейными автоматами, причём бесплатными, великолепный ремонт, приятные и хорошо подобранные краски, хорошая кожаная мебель, красивые шторы на окнах. Нет, лаборатории тоже выглядели очень современно, но у нас обычно не жалеют денег на аппаратуру, зато на всё остальное не обращают внимания. А тут, похоже, старались создать впечатление домашнего уюта, чтобы сотрудники не стремились уйти с работы.

      На стене висела огромная доска объявлений – со старой стенгазетой (такие сохранились почему-то только в научных заведениях), где поздравляли женщин с 8 Марта, с объявлениями от профсоюзного комитета, с предложениями летнего отдыха для семейных сотрудников в Евпатории, с графиком работы секции «Юный биохимик» и прочей ненужной информацией. И впрямь, не институт – а второй дом…

      – Вам звонили из отделения… – продолжил я.

      – Понимаю, вы удивлены тем, что я не бросила работу и не вернулась домой, – спокойно ответила кваzи. – Но у нас идёт важный эксперимент, моё присутствие необходимо. Виктору уже ничем не помочь, а он был предан работе и поймёт меня. Уверена.

      Я нахмурился. Что она несёт…

      – Виктор и Виктория, очень красиво, – неожиданно сказал Михаил. – Вы были женаты до вашего возвышения?

      – Нет,