Дело блондинки с подбитым глазом. Эрл Стенли Гарднер

оборван и нет никакой возможности найти ребенка.

      Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краю стола.

      – У вас действительно интересная и редкая юридическая проблема, – сказал он.

      – Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения дело безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений, и нет ни малейших возможностей обнаружить местопребывание ребенка.

      Мейсон задумчиво надул губы и сказал:

      – Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд, я меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти к проблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующую процессуальную причину.

      – Какое это имеет отношение к моему делу?

      – Может быть, очень большое. У адвоката должна быть фантазия. Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он должен отступить и поискать новую.

      – В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.

      Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.

      – А если есть?

      – Что есть?

      – Другая дорога?

      – Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное, и вы со всей своей изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.

      Мейсон терпеливо произнес:

      – Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной причиной в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший, не так ли?

      – Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что не было найдено его тела с личным медальоном. Но что касается факта смерти, то в этом нет никакого сомнения.

      – Так вот, – сказал Мейсон. – Если принять за причину факты, то ничего не поделаешь.

      – Так или иначе ничего не поделаешь.

      – Но если, – продолжал Мейсон, – предположить, что он мог не погибнуть, а остаться в живых…

      – Нет ни малейшего шанса.

      – Официально он фигурирует как пропавший.

      – Какая разница?

      – Огромная. Требуется семь лет, чтобы можно было признать лицо, считающееся пропавшим, погибшим.

      – Но если он действительно погиб, то что нам даст, если мы будем ждать семь лет?

      – Разве вы не видите, что, согласно этой теории, ваш сын только пропал? Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым. А в течение этих семи лет необходимо согласие обоих родителей на усыновление ребенка.

      В глазах Бартслера появился блеск понимания.

      – Боже мой, мистер Мейсон! Вы это решили! Вы действительно это решили! – Он сорвался с кресла. – Мы начнем процесс! Мы подадим дело в суд и получим решение суда о том, что ребенка нельзя отдавать на усыновление! Боже мой, почему ни один из крючкотворов не додумался до этого?

      – Я не знаю всех фактов, мистер Бартслер, – предупредил Мейсон. – Я лишь представил вам определенную юридическую теорию. Но наверняка не повредит посоветоваться по этому поводу с вашими адвокатами.

      –