Стертые времена. Владимир Гой

казалось, что она идёт к нашему столику, но она прошла мимо и уселась с каким-то здоровяком.

      Игорь иронически улыбался:

      – Этот парень – чемпион по биатлону, стакан на спор разгрызал! Канат может порвать! Тебе домой к жене надо! Ты же у нас теперь почти святой!

      Внутри всё кипело, хотелось битвы, но домой хотелось ещё больше. Я расплатился за всю компанию, и мы стали собираться. Ощущение, что ты среди надёжных друзей, всегда придаёт уверенности в себе и своих силах. В ранней молодости это проявляется в невероятном бахвальстве и самонадеянности, а когда тебе под тридцать или чуть больше – в приятном спокойствии.

      Игоря мы подвели к дверям и аккуратно поставили, заставив его собраться, чтобы он выглядел перед женой более трезвым, чем был на самом деле. Нажав на звонок, мы спрятались в проёме под лестницей. Из открывшейся двери в подъезд ярко брызнул свет – его ждали. В руках его жены Вики был здоровенный том старой «Советской энциклопедии». Он еле успел пролепетать: «Это я, дорогая», как на него сверху обрушился этот кладезь человеческих знаний за последние века.

      Она была красивой женщиной, но очень горячей. Отбросив книгу в сторону, Вика схватила его за плечи и втянула обмякшее тело внутрь через порог. Дверь захлопнулась, а мы, давясь от смеха, вышли из подъезда на улицу.

      – Круто! – сказал Янка, одной рукой почему-то держась за голову, словно это его сейчас любовно отоварили.

      Не пьющий уже несколько лет Марк философски заметил:

      – Сразу видно, интеллигентная семья, некоторых чугунными сковородками лупят.

      И мы снова заржали, но уже на всю улицу. Время подходило к пяти, а расходиться не хотелось.

      – Может, ещё куда? – с тайной надеждой подумал я вслух.

      Андрей сразу отозвался:

      – В аэропорту бар до шести работает, но там только коньяк.

      Этим нас было не испугать.

      Приезжать в аэропорт – в этом всегда есть что-то от несбывшейся мечты. Народ снуёт туда-сюда, перетаскивая свой багаж, а ты сидишь за стеклянной стеной бара, потягиваешь армянский коньяк, запивая его маленькими глотками кофе, и думаешь: «Вот взять бы и улететь куда-нибудь на край земли, посмотреть, как там живут люди!» Но до края земли было тогда как до Луны.

      Часов в семь вечера к нам домой пришла Ирена, наша старинная подруга, и прямо с порога спросила меня:

      – Ты читал в газете рассказ «Невозвращенец»?

      С кухни раздался радостный голос жены:

      – Это Генрих написал, там его псевдоним!

      Ирена посмотрела на меня как на что-то особенное:

      – Так это вы написали?!

      Когда я услышал из её уст «вы», сразу понял – рассказ удался. Она долго не хотела уходить, сидела на диване в нашей гостиной, медленно потягивала из бокала красное грузинское «Киндзмараули» и всё время бросала взгляды в мою сторону, словно чего-то во мне раньше не замечала. Мне это льстило, и казалось, что впереди бесконечные литературные