Солум: (Не) Одинок. Анастасия Сенькина

расплачется, бросился сквозь толпу недовольно ворчащих взрослых за резко удаляющейся, такой широкой и любимой спиной…

      – Дядя! Почему вы так быстро согласились?! Пожалуйста, подумайте ещё раз! – прокричал он, хватая его за жилет. Дядя резко отцепил его руку от своего жилета, не поворачиваясь к нему лицом.

      – А ты как думаешь?! – крикнул он так, что Гилберт задохнулся и встал чуть поодаль. Невидимая стена выросла между ними и он больше не мог пройти сквозь неё. Дядя вздохнул, возвёл руки к небу, хлопнул себя по голове, словно втирая небесную манну в голову, и повернулся к нему с грустным лицом.

      – Потому что я не твой отец. И не смогу им быть. Я думал, что ты уже довольно смышлённый малый, у которого не всё так плохо в жизни, чтобы работать «где придётся»…Тебе нужно образование и забота. В приюте всё это будет.

      Гилберт не верил своим ушам.

      – Разве…разве вы не отлично ладили с моим отцом? И вы позволите, чтобы меня забрали в то ужасное место? И тогда мы с вами больше не увидимся? – заикаясь, спросил Гилберт и больше не мог сдержать слёз, казалось, вся его жизнь рушилась на глазах. Мягкий и усталый взгляд больших карих глаз дяди сменился на строгий и прямой. Снова как ко взрослому!

      – Нет, не ладили. Мы с ним скорее ненавидели друг друга, но к тебе это не относится.

      – Тогда почему вы были ко мне так добры?! Просто пожалели меня, да?! – выпалил Гилберт, сжимая руки в кулаках. Уж этого он не мог стерпеть!

      – Послушай…

      – Не хочу ничего слушать! Читайте нотации своим детям! И любите их!

      Сказав это, Гилберт развернулся и пошёл прочь, в сторону машины. Нет, побежал! Бежал и бежал, надеясь, что услышит крик позади, что ему надо вернуться. Но ничего не услышал. Убежал бы на край света, если бы перед лабиринтом улиц его не остановила группа инспекторов, заставив его согнуться пополам от удара поддых. В другой ситуации Гилберт дал бы сдачи, но сейчас у него не было ни сил ни желания бороться. Его подвели под руки и усадили в машину на заднее сиденье. Гилберт облокотился головой к окну, чтобы немного охладить её. Но чувство предательства разъедало его изнутри. Он верил, что сможет заслужить любовь этого человека, который назвался его другом и другом его отца… Теперь было ясно, что он все эти годы напрасно надеялся, не захочет ли этот человек его усыновить! Одинокая слеза скатилась по щеке и упала на дверцу машины. Небо вдруг разразилось грозой – редкой летом.

      Инспектор залез в машину и подсел к нему на заднее сидение. Гилберт украдкой стёр слезу. Как бы его не придушить от досады! Это им был разрушен его прекрасный мир! И плевать, если это был мир грёз!

      – Ты наверное считаешь, что я испортил твою счастливую жизнь? – спросил инспектор и приторно улыбнулся сквозь маску. – Это и понятно. Тебя одурачили. Уж не знаю, почему ты решил пойти по стопам своего отца в таком юном возрасте, а не попытался привлечь внимание инспекций, чтобы попасть туда, где о тебе позаботятся – то есть в приюте.

      – Привлечь внимание? Вы – первый, кого взволновала моя ситуация.