Я любил один. Фрида Лихтер

загремел голос Серафима.

      Милон моргнул.

      – Работаю.

      – Ой, да ладно тебе. Всё, хватит играть в цветочную фею, пошли.

      – Серафим…

      – Потом поблагодаришь.

      Милон даже не успел вникнуть в смысл этой угрозы, потому что Серафим уже схватил его за предплечье и поволок к выходу.

      – Я ещё не закончил… – попытался сопротивляться Милон, но Серафим, не снижая скорости, резко развернулся, одарив его ослепительной улыбкой.

      – Ты закончил, как только я вошёл.

      На выходе Милон всё-таки рискнул оглянуться. Владелица подняла голову, встретилась с ним взглядом и мягко улыбнулась, как улыбаются тем, кто живёт внутри своих мыслей и не знает, что их давно разгадали.

      Он открыл рот, но Серафим снова потянул его за собой.

      – Не оглядывайся, мой юный флорист. Сегодня мы цветём в других местах.

      Улицы, освещённые фонарями

      Шли они быстро, шаг Милона всё ещё был в ритме рабочего дня, шаг Серафима – в ритме жизни, которую тот намеревался ему подарить.

      – Откуда ты вообще узнал, что я здесь работаю? – наконец спросил Милон, прищурившись.

      Серафим фыркнул:

      – Я тебя вычислил.

      – Как?

      – Как первокурсник на стипендии вычисляет скидки в супермаркете.

      – Очень содержательный ответ.

      – Милон, я владею искусством дедукции, как Шерлок Холмс, но ещё и с харизмой. Сначала я понял, что ты исчезаешь на несколько часов в одни и те же дни, потом заметил, что твоя одежда иногда пахнет цветами, а потом, когда ты однажды пришёл с крошечным пятном земли на рукаве, я сложил два плюс два и получил цветочный магазин.

      Милон недоверчиво покачал головой.

      – Ты просто за кем-то следишь, чтобы развлекаться.

      – Конечно. Что мне ещё делать? Увлекаться учебниками?

      Он драматично всплеснул руками, но затем добавил, сужая глаза:

      – Хотя, признаюсь, твоя флористическая тайна была сложной головоломкой. Но мне нужно что-то для тренировки интеллекта, а то он у меня слишком мощный, держать его без работы – преступление.

      Милон фыркнул.

      – Ты невозможен.

      – Нет, я совершенен. А теперь, хватит болтовни, нас ждёт вечер, который я искусно для тебя подготовил.

      Они свернули к освещённому бару, и Милон понял, что вечер действительно только начинается.

      Бар оказался уютным, пропитанным ароматами жасмина и бергамота. Воздух был тёплым, а свет – мягким, будто кто-то разлил по стенам растопленный мёд. Здесь не тараторили громко, не размахивали руками, не стучали по столу. Всё было таким размеренным, что даже ложечки звенели в чашках с благоговейным почтением.

      И только за их столиком разгоралась буря.

      – Милон, – начала Розанна с энтузиазмом человека, который вот-вот откроет кому-то глаза на истинный смысл жизни, – тебе обязательно нужно попробовать белый чай с розами!

      Милон уже собирался ответить, что ему, в общем-то, всё равно, но тут вмешался Розарий.

      – Может, дадим ему выбрать самому?

      Розанна