Я любил один. Фрида Лихтер

что-то внутри всё равно не отпускало.

      Он встал и начал ходить по комнате, как лев в клетке.

      В груди медленно нарастало чувство, с которым он не знал, что делать.

      Вина? Нет. Он же ничего плохого не сделал.

      Грусть? Тоже нет. Прошло слишком много времени, чтобы грустить.

      Только голос где-то на дне сознания.

      “Ты всегда есть.”

      Слабый, тихий.

      Но его нужно было заглушить.

      Он вдруг резко развернулся, схватил письмо и сунул обратно в конверт.

      Потом бросил его в ящик стола.

      И закрыл.

      Встал.

      Взял куртку.

      Вышел.

      Отрезать себя от прошлого окончательно.

      Здание бюрократического центра встретило его привычной стерильной тишиной. Очередь. Медленный, вязкий поток людей, которые тоже что-то хотели от этой системы.

      Он подошёл к стойке.

      – Чем могу помочь? – девушка с замученным взглядом даже не подняла головы.

      – Я хочу сменить имя.

      Она устало кивнула и достала бланк.

      – Причина?

      Милон сжал пальцы.

      – Разрыв связей с семьёй. Полный.

      Она посмотрела на него внимательнее, оценивая.

      – Вам придётся доказать, что у вас на это есть веские причины. Документы о смене места жительства есть? Финансовая независимость? Вам известно, что процесс займёт минимум месяц?

      Он кивнул.

      – Я всё подготовил.

      Это было не совсем правдой.

      Но он подготовит.

      Следующие дни прошли в постоянном беготне. Справки, заявления, новые счета, доказательства. В какой-то момент он чуть не сорвался. Где-то в глубине души голос совести твердил, что это неправильно.

      “Ты всегда есть.”

      Но когда он, наконец, снова сел за бюрократический стол, перед ним лежал готовый пакет документов.

      Ручка в пальцах.

      Имя.

      Лоран Монтелл.

      Подпись.

      – Когда всё будет готово?

      – Ожидайте минимум месяц.

      Он кивнул.

      Вышел на улицу.

      “Ты всегда есть.”

      Но теперь – нет.

      Милон не привык.

      Но он старался.

      Он перевёз вещи в другую комнату, которая ничем не отличалась от старой: те же стены, та же кровать, те же жалюзи на окнах. Но ощущение было другим – будто он вырвал себя из прошлого, оставив там прежнюю версию себя.

      Его новый телефон лежал на тумбочке, выключенный. Симку он сменил сразу, но ещё не мог заставить себя вставить её. В груди сидело странное чувство, как будто он совершил что-то преступное, даже если сам не мог сформулировать, что именно.

      Когда в дверь постучали, он знал, кто это.

      – Милон! – Серафим, конечно, не стал ждать ответа, просто вошёл. – Точнее, уже не Милон. А кто ты теперь?

      Милон промолчал.

      Серафим обвёл взглядом комнату, присвистнул.

      – Ну ты и псих.

      – Спасибо.

      – Это был не комплимент, – Серафим рухнул в кресло. – Но, знаешь, даже у таких радикальных перемен есть плюсы.

      – Например?

      – Ты наконец-то избавился от той жуткой чашки с треснутой ручкой.

      – Она