Я любил один. Фрида Лихтер

Серафим, хлопнув его по плечу. – Чай – это искусство. Надо чувствовать душу заварки.

      – Ещё немного, и ты начнёшь разговаривать с чайными листьями.

      – Что, если я уже это делаю?

      Милон только закатил глаза.

      Бар ничуть не изменился с их последнего визита: мягкий свет, аромат свежезаваренного чая, деревянные полки с десятками банок. В углу за привычным столиком сидели Розарий и Розанна.

      – Опоздали, – заметил Розарий, едва взглянув на них.

      – Это всё Милон, – тут же сказал Серафим.

      – Конечно, – усмехнулся Милон, присаживаясь.

      Розанна подпёрла подбородок рукой и внимательно посмотрела на него.

      – Ты изменился.

      – С чего ты взяла?

      – В прошлый раз ты был мрачным, как декабрь в Берлине. А сейчас… – Она задумалась. – Не таким мрачным.

      – Вау. Спасибо.

      – Всегда пожалуйста.

      Официант принёс чай. Розарий, как обычно, выбрал что-то традиционное – зелёный с жасмином. Розанна взяла что-то сладкое, похожее на десерт в чашке. Серафим, не моргнув глазом, заказал самый крепкий пуэр, а Милон – что попроще.

      – У тебя вкус, как у ребёнка, – прокомментировал Розарий, отпивая свой чай.

      – А у тебя, как у пенсионера, – парировал Милон.

      Розарий только усмехнулся.

      Розанна, казалось, хотела что-то сказать, но вдруг нахмурилась, уставившись на брата.

      – Почему ты всегда ведёшь себя так, будто старше?

      – Потому что я старше.

      – На пять минут!

      – Всё равно старше.

      – Ты не имеешь права этим пользоваться!

      – Но я и не пользуюсь.

      – Пользуешься!

      – Не пользуюсь.

      – Пользуешься!

      – …Розанна.

      – Вот, видишь?! Даже сейчас!

      Розарий устало потер переносицу.

      – Это бессмысленный спор.

      – Нет! Он очень даже смысленный!

      Милон молча наблюдал за этим спектаклем, попивая чай.

      Серафим же выглядел абсолютно довольным.

      – Это даже лучше, чем я ожидал, – прошептал он, пододвигая поближе свою чашку. – Как фильм, но вживую.

      – Я бы не сказал, что мне это нужно в жизни.

      – А мне нужно, – самодовольно протянул Серафим.

      Розарий, видимо, понял, что спор никуда не ведёт, и просто вздохнул.

      – Ладно, ты победила.

      Розанна довольно хмыкнула и вернулась к своему чаю, будто ничего не было.

      Милон почувствовал что-то похожее на лёгкое удивление. Она действительно изменилась. Была бы прежняя Розанна, этот спор мог бы длиться вечность.

      Он отпил чай и вдруг осознал, что в этом месте ему спокойно. Почти по-настоящему.

      Но ровно до тех пор, пока он не вернётся в общежитие и не найдёт письмо.

      В общежитии было тихо.

      Слишком тихо.

      Милон шагнул в коридор, закрыл за собой дверь и только тогда увидел его – белый конверт, аккуратно оставленный на столе.

      Обычный, стандартный, но почему-то он сразу понял, что это не просто письмо.

      Он подошёл ближе, взял его в руки.

      Откуда-то изнутри поднялась дрожь.

      Он