Сборник №2. Владимир Гончаров

системы, – пробормотал Сайлас, но руки дрожали.

      Он не заметил, как на кухне ожила Alexa. На экране устройства мелькнула надпись: «Новый Якорь обнаружен. Инициируем протокол очистки».

      *** Детали для атмосферы:

      Квартира Сайласа: обои с геометрическим узором 1970-х, ободранные у потолка. На столе – кружка с надписью «Лучшему брату» (подарок Эмми за неделю до исчезновения).

      Сообщения Лайлы: её текст иногда дрожит, как будто печатается на механической пишущей машинке. Время от времени в словах появляются лишние буквы: «Мне сниnnnтся этот гоооолос в стенах».

      Голосовые «глитчи»: если прижать телефон к уху, в фоновом шуме слышны обрывки джаза и крик: «Я не прыгала!»

      ***

      Когда он закрыл глаза, ему почудился запах духов Лайлы – жасмин и что-то металлическое, как кровь на медной монете.

      ***

      Сайлас проснулся от того, что по щеке ползла капля воды.

      Он открыл глаза и замер: потолок его комнаты покрывала паутина трещин, сквозь которые сочилась чёрная жидкость. На столе мигал экран ноутбука – VPN-эксплойт, который он писал всю ночь, был готов. «Закрепить соединение в 1927», – гласил последний коммит. Лайла не отвечала уже двое суток.

      Первая встреча произошла случайно.

      Он активировал программу и вышел за хлебом. Уголок Бушвика дрогнул, как плёнка на старом проекторе. На месте бургерной возникла закусочная с вывеской «Эдем», где официантки в чепцах щёлкали выключателями – коротко, длинно, коротко. Азбука Морзе, – осенило его, когда одна из них передала меню: … .– .. .-.. .– … (САЙЛАС).

      –Ты опоздал на сорок лет, – раздался девичий голос.

      За столиком у окна сидела Лайла. На ней было платье из бисера, но один рукав превратился в полосу статики, обнажая шрам – точь-в-точь как на пробирке из портсигара.

      – Ты… настоящая? – он коснулся её руки. Кожа оказалась холодной, как экран смартфона.

      – Настолько, насколько ты готов видеть, – она улыбнулась, но глаза оставались серьёзными. – Твоя сестра. Эмми. Она тоже здесь?

      Сайлас отпрянул. Никто в ChronoFeed не знал про Эмми.

      – Откуда…

      – Они показывают мне сны. Иногда это твои воспоминания. – Лайла достала сигарету, которая рассыпалась пеплом при затяжке. – Твой папа ушёл. Моя мама умерла в сумасшедшем доме. Мы…

      – Зеркала, – перебил он. – Разбитые зеркала.

      Они говорили до тех пор, пока стены «Эдема» не начали плавиться, обнажая бетонный каркас стройки 2023 года. Лайла исчезла, оставив в его ладони заколку-бабочку.

      ***

      Глюки учащались.

      В метро Сайлас сел в вагон, где сиделки в кринолинах читали газеты с заголовками про COVID-22. Лайла ждала его у дверей, одетая в комбинезон рабочего 1930-х.

      – Так безопаснее, – указала она на свой наряд. – Чем меньше ты соответствуешь эпохе, тем слабее Якоря.

      – Какие ещё Якоря? – спросил он, но поезд рванул, и время сжалось.

      Окна мелькали кадрами: 1977 – чёрные снаружи, 2001 – падающие башни, 2023 – его окно в Бушвике, где мать рыдала