Сборник №2. Владимир Гончаров

на синяки под глазами, поймет, что впервые за 17 лет хочет не убить, а обнять, обнять крепко-крепко, слившись в единое целое. Даже если это последнее, что она успеет сделать в этой жизни.

      ***

      Кофе остывал. Анна смотрела, как пар растворяется в солнечном луче, пробивающемся сквозь шторы в квартире Веймара. В её кармане лежал флакон с «Серенитом» – прозрачным ядом, не оставляющим следов. Просто добавь три капли. Он даже не почувствует. Голос в импланте звучал убедительнее, чем когда-либо.

      – Айви? – Веймар поставил на стол тарелку со слегка подгоревшими тостами. – Вы точно не против завтрака?

      Она фальшиво улыбнулась. За неделю «дружбы» с Веймаром научилась кое-как имитировать человеческие привычки: смеяться над его непонятными шутками о квантовой физике, кивать, соглашаясь, когда он говорил о птицах, прятать руки, чтобы не выдать дрожь. Но сегодня всё было иначе.

      – Я не голодна, – сказала Анна, пододвигая его чашку ближе.

      – Как хотите. – Он разлил кофе. Вторую порцию, как всегда, поставил напротив пустого стула. – Знаете, я мечтал стать орнитологом. Но после смерти брата…

      – Вы решили спасать людей, – прервала она. Скорее. Скорее.

      – Нет. – Он снял очки, протер их краем рубашки. – Я решил спасать себя.

      Имплант жужжал, как оса, замурованная в стекле. Анна достала флакон под столом.

      ***

      «Серенит» разработали в лабораториях «Омеги» специально для неё. Без вкуса. Без запаха. Смерть за 12 минут. Она представляла, как Веймар схватится за горло, как его глаза остекленеют, как она подхватит его, притворяясь напуганной подругой. А потом исчезнет. Навсегда.

      Но когда её пальцы сжали флакон, в памяти всплыло иное: он вчера, смешной и нелепый, пытался починить протекающий кран и залил водой весь пол. Его смех – хрипловатый, какой-то неуклюжий, словно давно им не использовался.

      – Вы сегодня нервничаете, – сказал Веймар, отпивая кофе.

      Анна вздрогнула. Капля яда упала на скатерть, оставив пятно-призрак.

      – Просто мигрень.

      – У меня есть таблетки. – Он потянулся к шкафу, но вдруг замер. – Что это?

      Она просчитала все варианты за микросекунду. Он увидел флакон. Пистолет под курткой. Стеклянный графин на столе – можно разбить и перерезать ему горло.

      Но Веймар коснулся её шеи.

      – Шрам. Как у моего брата после биопсии.

      Анна отпрянула. Имплант под кожей пульсировал, будто предупреждая: Опасность. Экспозиция.

      – Это несчастный случай, – соврала она.

      – Вам тоже стирали память? – Его голос стал мягким, как в тот день в парке. – Я читал про такие эксперименты. Они ломают людей.

      Чашка выпала из её рук. Фарфор разбился, яд смешался с лужей на полу.

      – Вам нужно бежать, – выдавила Анна. – Сейчас же.

      ***

      Паук ждал в чёрном фургоне у моста. Анна влезла внутрь, всё ещё пахнущая кофе и ложью.

      – Где подтверждение ликвидации? – Он щёлкнул ножом-бабочкой. Шрам на его лице дернулся.

      – Он уехал. Неожиданно.

      – Врешь. – Паук ткнул лезвием