Имя и Искра. Том I. Андрей Александрович Пономарев

жива, пока в ней течёт искра рода. А в тебе – та же искра.

      Андрей сжал гвоздь так крепко, что костяшки побелели. Под пальцами пульсировало едва заметное тепло.

      – Покажи дорогу, и я заплачу, когда их верну.

      – Заплатишь? – Чеслав усмехнулся. – Деньги я беру, но важнее иное: когда придёт час, ты слушаешься указаний. Пока не научишься держать силу, каждый неверный вдох может превратить тебя в костёр.

      Андрей кивнул – соглашение без рукопожатия. Договор кровью уже был на месте.

      Под вечер они сложили тела односельчан на одну длинную погребальную гряду, засыпали киммерийской глиной, оставшейся после пожара. Андрей вбил железный гвоздь в груду камней, как немой маяк: я вернусь, когда долг исполнен. Затем прислонил к шрамированной балке куклу сестры.

      – На рассвете двинем к Кромграду, – сказал Чеслав. – Там найдём того, кто научит твою искру не рвать сосуд.

      Андрей оглянулся на тёмный силуэт деревни, где больше не светилось ни одного окна.

      – Я дойду до Графства и заберу их, – прохрипел он. – Клянусь этим гвоздём. Если сила вновь вырвется, направлю её лишь на тех, кто носит лилию на полумесяце.

      Ветер от северного леса подхватил золу и унёс вверх, как стаю серых мотыльков. В сумерках два путника двинулись вдоль забытой дороги. В кармане, рядом с куклой и перчаткой без пальцев, железный гвоздь тёпло настукивал своё безмолвное тум-тум-тум – не давая позабыть о долге.

      ГЛАВА 3. НАСЛЕДНИК КРОВАВОЙ ЛИНИИ

      Туман тянулся ленточкой вдоль дороги.

      – Нравится мне эта погода, – буркнул Андрей.

      – Волшебное сочетание «сыра мокрого» и «носки-в-луже».

      – Лучше мокрые носки, чем мокрые лёгкие, – отрезал Чеслав, рассекая камыш посохом. – Это ты сейчас шутил?

      – Нет. Я так разговариваю с людьми, которых ещё не похоронил.

      Андрей вздохнул: шутник из спутника вышел, как из якоря балерина.

      – Ладно. Чему учит дорога? – Первое правило караванщика: когда лес стихает, значит, кто-то в нём громко дышит.

      – И что мы делаем?

      – Дышим тише.

      У ржавого шлагбаума они развели костёр в яме. Андрей прислонил к вилу плащ Возчика. Ткань мерцала инеем печатей.

      – Зря выставляешь сувенир, – проворчал Чеслав. – Приманка для любителей острых ощущений.

      – Это мой проводник по злости, – сказал Андрей.

      – Пока он здесь, я помню, зачем не сплю.

      – Удобно. Я, бывает, забываю, зачем не сплю, когда клиенты храпят. Пришлось завести тетрадь: «не сплю, потому что живой»…

      Нарезая вяленое мясо, Чеслав бросил юноше полоску.

      – Жуй. Обычно я предлагаю гостям вино, но после ночи с горящими домами ты на вино не похож.

      – Спасибо, это лучшая характеристика моего лица за день. Ночью у колокольни Андрей положил гвоздь на ладонь идола. Видение хлынуло, как вода из дырявой крыши. Он вскрикнул.

      – Что, снова галлюцинации? – раздался голос Чеслава.

      – Белые всадники, черепа, чужой плач… обычное утро понедельника.

      – Радуйся.