Хозяйка старой пасеки. Наталья Шнейдер

не стала возражать я.

      Не удержавшись – как, оказывается, сложно быть молодой! – добавила:

      – Однако мне не впервой.

      – Я это заметил.

      Его голос прозвучал неожиданно сухо. Интересно, что успел напеть про «меня» приказчик по дороге. Пока я размышляла, как бы поаккуратнее об этом расспросить, исправник распахнул дверь.

      Раздался визг. Что-то пегое слетело с лестницы, возмущенно гавкнув, заскулило. Стрельцов проглотил ругательство.

      Тощий грязный пес попятился, одновременно умудряясь и рычать и скулить.

      Исправник аккуратно опустил ведро на крыльцо.

      – Прогнать его?

      Я замешкалась. Посмотрела на пса. Пес смотрел на меня. Без ошейника, шерсть свалялась клочьями. Вряд ли это здешний дворовый – кем надо быть, чтобы довести животное до такого состояния? Бродячий.

      – Не трогайте его, если он сам не полезет, – попросила я исправника. Вздохнула.

      Похоже, я собираюсь совершить жуткую глупость.

      Я не питала иллюзий: большинство уличных дворняг – не милые лапушки, невинно выброшенные злыми хозяевами, а, по сути, дикие животные, рожденные и выросшие на улице, воспринимающие людей как источник еды… или опасности. И этот, если уж не сумел ни к кому прибиться в деревне, наверняка такой же.

      Но было что-то в выражении морды пса…

      Ох, да что я себе вру. В этом новом мире только глухонемой дворник отнесся ко мне по-человечески. Все утро я старательно глушила потрясение работой, но сейчас ощущение одиночества и страх скрутили так, что я едва не разревелась прямо на крылечке. Может, хоть пес станет мне если не другом, то хотя бы отдушиной?

      Я медленно присела, очень осторожно протянула к нему раскрытую руку.

      – Дурить не будешь?

      Пес наклонил лобастую голову набок, внимательно глядя на меня. Я не стала отводить взгляд.

      – Хочешь – оставайся. У меня только каша на воде, но голод не тетка, верно? Если останешься, принесу. А потом сделаем все как положено. Отмоем тебя, вычешем, блох выведем…

      Интересно а чем в этом мире выводят блох: ветеринарок-то нет! Или вообще этим не утруждаются?

      – Не хочешь – обижать не буду. Просто уйдешь. Если, конечно, сам обижать меня не станешь.

      Я прекрасно понимала, что собака – не человек и воспринимает не смысл, но тон моих слов. И что, возможно, я создаю себе дополнительные проблемы. Но все же спросила:

      – Ну так что скажешь?

      Пес робко вильнул хвостом и ткнулся лбом мне в ладонь. Я потрепала его по голове, по висячим ушам. Он лизнул мое запястье.

      Я улыбнулась.

      – Значит, будем уживаться. Сейчас я тебя покормлю чем бог послал, а с мытьем и прочим, извини, попозже: люди ждут.

      Я обернулась к исправнику, ожидая увидеть брезгливую гримасу, но тот только поинтересовался с непроницаемым лицом:

      – Куда вылить?

      Оказывается, все это время он держал ведро.

      – Простите. Вон под ту черемуху, если вам не трудно.

      Вряд ли