Нюит. Ксения Вячеславовна Рашевская

притвориться обычным человеком, наслаждаясь простыми радостями жизни.

      В этот момент раздался легкий шорох сёдзи, раздвижной двери. Кицунэ вернулась. Её кимоно цвета ночной синевы слегка запылилось, а на щеках играл легкий румянец. Было очевидно, что она занималась чем-то важным.

      “Юкимура.” – бросила она, не утруждая себя приветствием. Её голос был резким, как скрежет гравия.

      Обернувшись к ней, мужчина слегка приподнял уголок губ в едва заметной усмешке. Его взгляд был пронзительным, как луч солнца сквозь тучи, и одновременно умиротворенным, как гладь пруда с лотосами.

      “В лесу бродит людская девчонка. Сопливая, перепуганная, ноющая нинген (человек). Она вопит, словно резаная, и привлекает всякую нечисть. И меня это, разумеется, не устраивает.” Она не села за стол и демонстративно отвернулась к окну, любуясь видом на сад камней.

      Юкимура вздохнул. “Нинген? Что ж, неудивительно, что ее крики привлекают внимание. Их страх – словно блуждающий огонь для ночных тварей. Это известно даже самым глупым кодáма (дух дерева).”

      “Ты думаешь, я не знаю?” – огрызнулась Кицунэ. “Я здесь уже триста лет, рю. Я видела, как гибнут целые деревни из-за таких вот. Поэтому я и вернулась, думала, может ты тут чай не допил. Ты же у нас великий… эмпат. Не побрезгуешь же приютить такую мелочь…”

      Юкимура рассмеялся, тихо, но раскатисто, как далекий гром.

      “Эмпат? Кицунэ, ты меня переоцениваешь. Мой альтруизм распространяется только на тех, кто не мешает мне любоваться красотой вулканов или же на красоту людского искусства. А шумная девчонка явно нарушает мою эстетику несовершенства.”

      “Так что, заберешь ее или нет?” – нетерпеливо спросила Кицунэ, сверля его взглядом.

      Юкимура притворно задумался, поглаживая свою трость-меч.

      “Хорошо, Кицунэ. Заберу. Но ты мне должна будешь. И долг это будет… омосирой (интересным).”

      “Плевать,” – буркнула она. “Главное, чтобы эта кодомо(ребенок) исчезла из моего леса.” С этими словами Кицунэ отвернулась и вышла, оставив Юкимуру в одиночестве. Он смотрел ей вслед, и в его глазах мелькнула тень… сочувствия. Нет. Это было что-то другое. Что-то, что драконы скрывают от других. Может быть…  предзнаменование? Он поднялся из-за стола, запах маття остался витать в воздухе, как намек на ускользающую красоту. Ему пора было навестить маленькую гостью.

      Устало опустившись на землю и обняв колени, чтобы хоть как-то согреться, девочка вдруг услышала… Хрусть. Какой-то шорох и хруст, доносящиеся из леса. Словно кто-то наступил на сухую ветку. Ее сердце замерло, пропустив удар. Кровь отхлынула от лица, оставив лишь мертвенную бледность. Медленно, очень медленно, подняв голову, она всмотрелась в сгущающуюся темноту, но ничего не увидела. Лишь тени, играющие зловещую игру на границе света и тьмы. Хрусть. Звук повторился, ближе, отчетливее. Затаив дыхание, она снова опустила голову, сильнее сжимая колени, словно это могло ее защитить. Шорохи