Жизнь до галактики личинок. Елена Сомова

примерно месяца через

      два, он был коротко пострижен и вел себя неестественно. Мы уже

      не могли смеяться, он сидел и думал о чем-то сосредоточенно

      и долго. Так продолжались дни и недели. Мне подходить к папе

      не разрешалось, но он иногда реагировал на меня вялым взглядом

      и жалкой попыткой улыбнуться.

      Через несколько месяцев я уже общалась с ним, но он стал

      не друг, а мучитель. Допрашивал меня о друзьях из детского сада, постоянные подробные расспросы выводили меня из терпения

      и считались наказанием. Если я отказывалась отвечать, меня он бил.

      Так обработала отца государственно-медицинская система, —

      политических наказывали отрубанием головы медикаментами.

      После отец оклемался, стал добрее, но бывало и такое, что вести

      себя сдержанно он не мог. Разлад произошел в нём самом, и мы

      с мамой, и бабушка с дедушкой страдали от скандалов, – это были

      попытки отца снова включиться в жизнь, стать прежним. Процесс

      восстановления длился настолько долго, что я успела вырасти и по-настоящему оценивать ситуацию. Бьют – беги, дают – бери. Надлом

      в отце остался, всё он видел уже через призму насильственного

      контроля. Это лишало человеческих прав и свобод.

      Взрыв эмоций мог помочь отцу вырваться из оцепенения, и такой

      взрыв оказался в нашей семье, его несли дети, мы с двоюродным

      братом Алешей. У нас всегда обсуждалось поведение детей

      за пределами нашей семьи, и поводов тому было немало: Алеша, ожидая внимания воспитателей к его персоне по случаю пожелания

      его родителей дать ему конфеты из новогоднего подарка

      до появления родителей в садике, захотел в туалет, а там уборщица

      мыла пол и не пустила. Алеша терпел изо всех сил, жался-жался, увидел аквариум с рыбками и… накакал в него, похвалившись, как

      вода его сама помыла, а рыбка поцеловала в… Сначала, пока

      не пришли с совещания у заведующей воспитательницы и уборщица

      не вышла из туалета, всем было весело от сообщений Алеши, но когда девочки пошли посмотреть на рыбок, не убила ли их

      падающая в воду глыба, то всем захотелось спасти рыбок. Я

      отправилась в кабинет заведующей, вошла и перед всеми сообщила:

      «Рыбок надо спасть!». Ноги подкашивались от ужаса, потому что

      на меня смотрел весь педагогический состав детского сада.

      – Сомова, Леночка мы спасем рыбок. На совещание детям

      нельзя.

      – Да пока вы совещаетесь, рыбки умрут, потому что Алеша Сомов

      накакал в аквариум, и они затыкают нос, кто чем может: кто хвостом, кто плавниками, – отважно выпалила я, вся красная и потная

      от ужаса.

      Тут раздался оглушительный взрыв смеха.

      – Новый год удался, – без смеха сказала заведующая.

      Воспитатели в ужасе по ее разрешению отправились в группу.

      Алешиным родителям было дано предписание «не приводить

      больше этого засранца в детский сад».

      И