Восемь Волков. Дарима Врум

на землю и засыпал листьями. – Проверь, моя голова еще на месте?

      – На месте.

      – Это хорошо, а с птичкой плохо вышло. Она боялась умирать.

      Он хрипел, покачивался из стороны в сторону и часто трогал лицо, которое выглядело, как уродливый мешок, натянутый на голову. Оно было испещрено глубокими морщинами и с силой сжималось каждый раз, когда он моргал маленькими глазками, похожими на белые стеклянные шарики. Весь он походил скорее на дикого зверя, чем на человека.

      – Вы тот убийца?

      – Убийца? – вытаращился он и заливисто расхохотался. – Охотник я. А убийцей быть тяжело: живешь своей жизнью, а потом появляются мертвые, и тебе нужно их прятать, а то все разозлятся. У меня так с собакой было: у нее оторвалась голова, прямо как у этой птички.

      – Что вы здесь делаете?

      Он пожевал губу.

      – Меряю, насколько деревья приблизились друг к другу, – он задумчиво поглаживал жидкую седую бородку толстыми морщинистыми пальцами. – Они так делают, потому что мир схлопывается из-за проклятия.

      – Как-то странно.

      – Чего странного? Если их не мерить, они упадут. А деревья падают бесшумно, потом и не поймешь, где правда. Мы не слышим шум, в котором родились, для нас он – тишина. – Он подошел к одному из деревьев и постучал по стволу. – "Далеко" не бывает, бывает только "давно". Как на картинках: когда рисуешь чуть выше и чуть меньше, чтобы казалось, что далеко, а на самом деле – руку протяни.

      Осознание пришло медленно: голова все еще была в тумане.

      – Я сплю? – пробормотала я.

      – Ты особенная, ты всегда спишь.

      Ноги перестали держать, и я упала на траву. Резко появившийся и быстро нарастающий приступ боли пульсировал по всему телу. Силы покидали, а глаза болели так, что, казалось, давно лопнули и вытекли. Я инстинктивно зажмурилось.

      – Что-то мне нехорошо.

      – Проклятие это, как у меня. Проверь, на месте ли твоя голова, ты же ее не видишь.

      – А вы меня видите?

      – Сейчас все только на тебя и смотрят. А раньше куда ни посмотри – все отворачиваются. А когда отворачиваешься, даже луна перестает светить. Только волки воют всегда, даже когда на них не смотришь. – Его лица начало сжиматься в кучу, закручиваться в спираль, но я продолжала отчетливо его слышать. – Этот мир ждал тебя.