Камень небес. Валерий Дмитриевский

Нет, что ни делается, всё к лучшему.

      13

      На обратном пути я стал немного привыкать к почти полной открытости передней полусферы пространства. Если бы не работающие двигатели, можно было бы представить, что находишься внутри большого пузыря, который чуть подрагивает и летит по воле ветра. Жаль, что всё укрыто снегом, всё однообразно. Белые складки гор и чёрные магнитные опилки леса у их подножия. Небо тоже белое, по нему полосами и пятнами размазана сплошная облачность, солнца не видно. Ничего, весна и здесь на подходе, скоро снега потекут ручьями, вылетят первые бабочки, проклюнется трава. Откроются синие речки и ледниковые озёра, зазеленеют леса, горы будут коричневыми, серыми, жёлтыми… Может, здесь, под этими снегами, прячется скрытое в недрах земных месторождение, которое я открою. И лет через сорок молодые геологи будут листать мой итоговый отчёт, рассматривать карты и разрезы и говорить между собой: «Это же тот самый Рубахин! Он сейчас на пенсии, я его несколько раз встречал в управлении. Могучий старик!..»

      Предаваясь мечтаниям, я боковым зрением всё же заметил, что Рудницкий что-то говорит, но не мне – видимо, отвечает на вызов диспетчера. Разговаривал он минуты три, после чего достал откуда-то сбоку и передал мне такую же, как у него, переговорную гарнитуру – ларингофон и наушники, чему я весьма удивился: до этого он молчал, будто и нет меня в кабине. А тут вдруг решил потолковать с удобством, чтобы не мешал шум моторов. Я надел наушники и услышал:

      – Пришла заявка на срочное санзадание. Что делать будем?

      Я удивился:

      – А что тут надо делать? Летим же. Когда сядем, я выйду, а вы с врачом полетите куда надо.

      – В диспетчерскую звонила Лужина и сказала, что Суханова сама полетит. Она к вертолёту приедет с санитарной машиной – встречать нас. Если она увидит, что на борту врача нет, больного нет, всем кранты. И Лужиной, что врача не отправила. Значит, она знала, что больного нет. И мне, что я без врача полетел. Значит, я тоже знал. И тебе за ложный вызов. И, может быть, Людмиле – это же наверняка она тебе подсказала. Сам бы ты не додумался. – Рудницкий не упустил случая хоть как-то уколоть меня.

      – Чего это она сама лететь собралась? Могла бы кого другого отправить.

      – Кого она отправит? Там роды сложные, в Куморе. А она единственный акушер в больнице.

      – Откуда вы знаете?

      – Оттуда. Я тут пятнадцать лет летаю.

      – А чего же она до последнего тянула? Ну эта, которая рожает. Могла бы заранее в больницу приехать.

      – Я не один раз таких вывозил. У них дома дети, хозяйство. Да и многие надеются, что сами справятся. Или бабок местных зовут. А по нашим дорогам с животом ехать… Короче, надо что-то придумать.

      – А что тут можно придумать?

      Рудницкий не ответил. Потом минуты через две сказал:

      – Всё-таки хорошо, что ты обратно полетел. Я так соображаю, что тебе надо больным прикинуться… Вон и борода у тебя. Как будто долго в горах пробыл.

      – Какой смысл? Врача ведь с нами нет. Суханова сразу