Охота на волков. Валерий Поволяев

нас людей мало. Это милиция разрослась, там, где раньше работало семьдесят человек, сейчас корпит в поте лица двести пятьдесят, а прокуратура не разрослась совсем. Как были в штатном расписании заложены полторы калеки, так полторы калеки и остались. А потом я наших людей знаю. Всех – поименно. И кто чем дышит, знаю, и кто какую кашу ест по утрам, и сколько пар носков изнашивает в год – все знаю.

      Подполковник вздохнул зажато, боясь растревожить только что утихшую зубную боль, пожевал губами: прокурор находился в выгодном положении, у него все люди на виду, а у Головкова нет, и насчет каши и носков своих подопечных он ничего сказать не может, вот ведь как… Кто знает, вдруг у него в приемной появится какой-нибудь сержантик, околпачивший Жанну, оттопырит ухо и то, что услышит, передаст завтра в банду?

      Такое запросто может стрястись. Поэтому сержантика с ушами-локаторами надо обязательно вычислить и изолировать.

      – Ладно, поехали дальше, – сказал Головков.

      Почерк у бандитов – решительный, жестокий, они ничего не боятся, ни крови, ни того, что стрельбой своей разбудят город, ни соседей убитых, не боятся, наверное, и милиции. Похоже, что у них есть кто-то, кто имеет боевой опыт, прошел Афганистан, Таджикистан либо Карабах – в общем, побывал там, где было горячо. Вычислить такого человека трудно, бывших афганцев в городе много. Тысячи.

      Что еще плохо для следствия – бандиты не оставляют свидетелей. Следы есть, но они – второстепенные, слабые, главных же следов нет.

      – Ну, что будем делать, господин прокурор? – Головков осторожно прикоснулся пальцами к щеке: стрельба, похоже, кончилась, боль затихла, свернулась в клубок, взгляд у подполковника прояснел.

      – Да выдерни ты этот гнилой корень ко всем чертям, не майся, – посоветовал Лысенко, поморщился, будто сам ощутил боль, которую ощущает подполковник, покачал сочувственно головой.

      – Во-первых, это не гнилой корень, а нормальный зуб, во-вторых, выдернутый зуб уже никогда не вырастет. А мне нужны все зубы. Чтобы проволоку грызть и таким вот, – Головков постучал сгибом пальца по бумаге с оперативной сводкой о ночном убийстве, отпечатанной на машинке с плохой лентой, – глотки перекусывать.

      – Что делать – понятно. Сколько человек можешь выделить в оперативную группу?

      – Для начала – четырех человек, – подумав, ответил подполковник, – его вот, – он кивнул в сторону Ерохова, – еще одного следователя и двух оперативников.

      – Город не сумеет чем-нибудь помочь?

      – Поговорю. Но вряд ли. Там – постоянная запарка.

      – Мда-а, никогда не думал, что криминал так нагло полезет из всех дырок. Он даже из народных ноздрей лезет, извини за выражение.

      – Дали волю, вот и полез… А нам с тобою в ту же пору связали руки. Если мы с тобою еще можем арестовать дворника, совершившего преступление, то начальника ЖЭКа уже не можем, у него в администрации обязательно найдется покровитель. А то, что начальник этот – хапуга, рвач, вор, обирает старух, унижает фронтовиков-инвалидов – всем наплевать, главное,