Танец тени и света. Анна Кузьмина

самого основания лестницы меня ждал отец. Он стоял в мягком серебряном свете Луны, как из сна – высокий, тёплый, уверенный, с распахнутыми руками, будто хотел укрыть меня от ветра и всего мира. Таким он был в моём детстве, когда казалось, что никакие беды не подступят ко мне, пока он рядом. Его лицо озарилось облегчением, но в глазах осталась тень тревоги.

      – Дитя… ты снова плакала.

      Я взглянула в его светлые, жёлтые глаза. Он был тем же, что в моём детстве – сильный, уверенный, бесконечно родной. Я с тёплой улыбкой поклонилась ему, а потом шагнула вперёд и нежно обняла, как в те давние, беззаботные годы.

      – Да, плакала, – тихо призналась я. Отцу я не смела лгать, но и сердце его разбивать не хотела.

      Он осторожно обнял меня в ответ – ласково и сдержанно, словно боялся задеть что-то хрупкое. Я почувствовала, как его рука чуть дрожит – едва заметно. Он думал, что знает, что меня мучает. И был прав, но только наполовину.

      – Я в свою последнюю Священную ночь в этом дворце захотела подняться на смотровую площадку, – сказала я. Это и впрямь была моя последняя ночь – во всех смыслах. Утром начинались мои сборы в дорогу.

      – Отец, Луна сегодня такая красивая… такая прекрасная… – Я посмотрела на небо, и свет Луны коснулся моих ресниц – как ласковая рука. – Я не смогла не восхититься! – Я сделала паузу, подбирая слова. – Я не смогла удержать слёз. – Снова пауза. – И я воздавала молитвы богине. Простите, что заставила вас переживать. Простите… за всё.

      Я немного отстранилась от отца и склонилась в раскаянии. Отец и стоящая за ним матушка были смущены и немного растеряны от моих откровений, а я все не поднималась из поклона. Я не соврала. Просто не все рассказала. Он молчал, и в этой тишине я почувствовала: он понял только часть моей боли. Он взглянул на меня, как на ту девочку, что мечтала стать жрицей, а теперь должна надеть венец не по зову сердца, а по долгу.

      – Моя маленькая жрица. – произнёс он с лаской, но в голосе его слышалась печаль.

      Он в детве меня так называл, глядя на мои усердия и на мои успехи в роли жрицы. Отец гордился мной, я знала, и искренне, так же как и я, хотел чтобы меня забрали в храм. Он делал все возможное, но даже Фиран не мог повлиять на решение храма.

      – Пойдем в зал, – сказал он, выпрямляясь, вновь становясь правителем всего своего народа. – Все тебя заждались. Ночь еще не кончилась, а завтра еще не наступило.

      «Завтра». После праздничной ночи меня ожидало начало сбора в дорогу. Утром служницы должны будут начать упаковывать мои вещи, подготовят торжественное шествие из дворца, и я должна буду отправиться в путь. Только вот не в тот путь меня будут провожать из дворца.

      Мысль, как молния, пронзила мою голову – кому вообще понадобилось меня убивать? Я должна была стать жрицей и полностью посвятить себя богине. Но жрицей я не стала. Должна была выйти замуж – мое отбытие на западные границы было назначено через три дня после этой ночи. Три дня – и меня тут не будет. Не была я и первой наследницей. Я не